Стуча от страха зубами, Малони заглянул в окно.
Хозяин заведения Мак-Рэди сидел за столом и предавался самому настоящему обжорству. Он уничтожал громадный сандвич и запивал его спиртным из коричневой бутылки. Малони жадно наблюдал за каждым движением старика. Вот он снова впился желтыми от табака зубами в теплую мякоть сандвича, видимо невероятно вкусного. Малони видел, что в громадный кусище французского батона было напихано несколько сортов мяса и сыра. Приступ острого голода снова накатил на него, и он с завистью проводил глазами очередной кусок с золотистой хрустящей корочкой, исчезнувший в пасти Мак-Рэди. Тяжелые челюсти гравера быстро заработали, прожевывая кусищи с непристойной прожорливостью, затем он запрокинул бутылку и отхлебнул изрядную порцию виски. Жадно чавкая, старик вытер рот рукой и снова поднес сандвич ко рту.
Замерзший, голодный и напуганный Малони философски заключил, что жесточайшие преступления в этом мире совершаются людьми, оказавшимися в его положении, однако осмысление этого факта не помешало ему самому задумать некий неблаговидный план.
Он уже возложил вину за пропавшие деньги на Мак-Рэди, считая, что сейчас уже обладал бы огромным богатством, если бы не ловкость рук этого типа. Но даже хуже этого подлого трюка с подменой денег представлялось Малони эгоистическое потворство своим слабостям, которым в уединенном коттедже на краю кладбища предавался презренный старик. Обжорство Мак-Рэди носило характер настоящей оргии. Он не переставал жевать и глотать, отхлебывать, облизывать губы и сыто рыгать. «Что я с тобой сделаю, — разгораясь от злости и зависти, думал Малони, — так это сначала до смерти напугаю: мерзкий ты старикашка. Я постучу в окно, будто я — одно из привидений, неприкаянно слоняющихся по кладбищу, которое явилось сцапать тебя за твои неисчислимые грехи, среди коих не последнее место занимает подмена денег на клочки бесполезной бумаги и грубое пиршество, которому, подлая свинья, ты предаешься, лакая вино и пожирая пищу на глазах умирающего с голоду хастлера». Он разрабатывал свой зловещий план, испытывая злобу и наслаждение, предвкушая его исполнение. Посмеиваясь, он присел под окном так, чтобы можно было следить за Мак-Рэди, оставаясь незамеченным. «Ну, парень, — подумал он, — это будет недурная шутка, клянусь Господом!» Он поднял руку и громко постучал костяшками пальцев по стеклу.
Мак-Рэди поднял голову.
На его лице не отразилось ровно никакого испуга, как и на лицах Генри и Джорджа, когда Малони хотел напугать их, с воем восстав из гроба. Он просто кивнул, потом откусил новый ломоть сандвича, положил его на тарелку и встал. Не переставая жевать, он вразвалку подошел к двери и открыл ее. С набитым едой ртом он спросил:
