— В гимнастическом зале? — спросил Лу.
— Ну да, я хожу туда заниматься разными играми в мяч. Понимаете, работа у меня сидячая, так что мне прописали эти занятия для исправления позвоночника.
— Какой это зал?
— Да вы его знаете, это на Пятьдесят третьей, — сказал он, понятия не имея, есть ли там вообще какой-то зал.
— А, верно, есть там такой, — сказал Фрэдди. — А какой работой вы занимаетесь?
— Продаю энциклопедии, — сказал Малони.
— Вот как?
— Да. Так что я пообещал ей, что съезжу туда сегодня и взгляну на этот камень, но мне не хочется возвращаться в зал, поэтому я решил пойти пешком и перейти мост.
— Очень интересная история, — сказал Лу.
— А отчего он умер?
— Кто?
— Ну, этот ваш приятель, Хулиган.
— Вы хотите сказать, Коллахэн.
— Ну да, Коллахэн.
— Ну… — начал Малони и замолк, так как не мог им поведать, отчего умер Коллахэн, но прекрасно помнил, как умер Файнштейн и решил что вполне может рассказать им его историю, раз уж им так понравилась его первая байка. — Вообще-то, — сказал он, — это довольно забавная история, как он…
— Да ладно, не важно, — сказал Лу, — мне неинтересно слушать, как умер этот парень. Забирайтесь в машину, мы подбросим вас до кладбища.
— Благодарю вас, — сказал Малони, усаживаясь в патрульную машину. — Собственно, я направляюсь в мастерскую гравера как раз рядом с кладбищем. Она называется «Гравировка надгробий Мак-Рэди».
— Я знаю, где это, — сказал Фрэдди.
— Он думает, это такси, — сказал Лу.
— Точно, — сказал Фрэдди, — он думает, это такси.
Но, будучи истинными нью-йоркцами, несмотря на насмешки и шутки, они все-таки отвезли его через мост в Куинс и там высадили как раз перед мастерской «Гравировка надгробий МакРэди».
На кладбище носился холодный ветер, яростно налетая на надгробия и траурные урны, с силой сотрясая черную металлическую ограду и воя — то поднимаясь до дикого визга, то понижаясь до рыданий, до горестного плача, полного неизъяснимого ужаса, напоминающего безутешные причитания родственников у края могилы.
Продрогшему и голодному Малони стало по-настоящему страшно.
В коттедже гравера горел свет, Малони осторожно крался вокруг дома, с трепетом вслушиваясь в оглушительный шум гравия под ногами, зябко поеживаясь от резких порывов ветра, треплющих его тонкую рубашку. Он знал, что на кладбищах существуют привидения — наводящие ужас гигантские призраки в развевающихся белых саванах, с пустыми глазницами и цепкими костлявыми пальцами. Чаще всего это бывают тощие скелеты женщин с запавшими в беззубые рты синими губами; казалось, это именно они хохочут, и их жуткие голоса звучат в воздухе в унисон с тоскливыми завываниями ветра. Когда Малони, крадучись, приблизился к освещенному окну, деревянные ставни вдруг стукнули два раза подряд, сердце у него бешено заколотилось и он едва не бросился наутек. Сквозь угрюмый вой ветра вдруг прорезалось трепетание первых нежных листочков, опушивших голые ветви деревьев, раздался отчаянный кошачий вопль, и внезапно наступила полная тишина.
