– Почему ты считаешь, что нет? Я жила… – она замолчала, осознав, что опять собирается утаить правду. А это было нечестно по отношению к нему. Замолчала еще и потому, что сама страстно желала разбить преграды, которые сама выстроила. – А что именно тебе хочется узнать?
– Все. Что ты чувствовала, что ты делала, чем думала.
– Мне кажется, что ты по-прежнему пытаешься разглядеть во мне черты «Невесты», – с горькой улыбкой заметила Исабель. – Про Арнольда тебе все известно лучше, чем кому бы то ни было. Так что ты очень хорошо можешь представить, какой была моя жизнь.
– Я не могу ее представить себе настолько ясно, как мне бы хотелось. И поэтому мысль о тебе и о нем, о вас вместе жжет меня, как раскаленные угли. Стоит мне только представить… – Тон его стал еще более жестким. – Расскажи мне обо всем.
– Это было очень тяжело и очень трудно, – Исабель скрестила руки на груди, чтобы сдержать дрожь, сотрясавшую ее. – Мне надо было научиться… ты ведь, наверное, догадываешься, что раньше я не была покладистой. В шестнадцать лет я была очень озорной. Но Арнольд представлял себе «Невесту» мягкой и послушной, и я должна была стать такой, какой ему хотелось видеть меня. И мне пришлось заново учиться ходить, сидеть, брать что-то или класть на место. Никогда не заговаривать ни о чем первой – только отвечать на его вопросы. И беспрекословно выполнять каждое его желание.
– И желания Бетти?
– Да. Следующей за Арнольдом была она. И не выполнить того, что требовала Бетти, – значило не выполнить желание Арнольда. После чего следовало наказание. Я пожинала заслуженное.
– Тебя били?
– Только Арнольд. Бетти довольно быстро удалось найти способ причинить мне еще больше мучений и поэтому держать в подчинении. – Исабель почти впивалась ногтями в предплечья. – Но уж лучше бы она меня била, потому что ей очень хотелось сломить меня.
– Господи, но зачем ты все это терпела? Почему оставалась там? – напряженным тоном проговорил Джед.
– Необходимость заставляла меня оставаться на острове. И любой способен выдержать все, если надо. – В глазах ее заблестели слезы, но она усилием воли остановила их… – Этого достаточно? Мне надо забыть обо всем. Не расспрашивай, пожалуйста…
– Господи, – повторил Джед опять и вдруг, резко повернувшись, обнял ее, прижал к себе, не в силах сдержать порыва жалости, симпатии и сочувствия. – Что же мне делать с тобой?
«Держать вот так в своих объятиях», – подумала Исабель. Ей захотелось сказать ему об этом. Сейчас с ней обращались так, как было только в детстве:
