Солнце село, сгустился мрак. Только дрожащие блики от свечей ходили по коридору: те, кто ездил этим поездом раньше, запаслись свечами.
Мы ехали, а воры продолжали свои рейсы. Работавшие с ними в доле проводники не включали освещение.
Резко остановились. Люди повскакивали с мест.
Покатился, стал разрастаться ропот. Запахло гарью — и паникой.
Оставив Лиду в купе, я протиснулся сквозь толпу в тамбуре и спустился со ступенек — и тут же чуть не скатился под откос. Оказалось, мы стояли на мосту.
В голове поезда, над электровозом, скакали и змеились ярко-голубые вспышки. Они были похожи на электросварку, только многократно ярче. Мрак вокруг ежился и метался. Оборвался провод высокого напряжения.
В первом купе переполох. Там ехала молодая девушка и ее слабоумный брат. Парень, видимо, спал, а сестра, чтобы самой меньше бояться, его разбудила. Он с криками: «Горим!» — разбил ногой окно и стал выбрасывать вещи. Затем выпрыгнул сам. Сестра звала его и рыдала навзрыд.
Скоро его возвратили в вагон. К этому времени линию уже отключили, и молнии погасли. Лицо парня и его белая рубашка были в крови, он весь изрезался осколками стекла. «Горим, горим», — повторял он, глядя в ночь.
Небо над горами светлело. Первые лучи скользнули по вершинам, и дохнуло утром.
Оказалось, что под мостом вдоль речушки тянется шоссе. Часов в 10 подъехал «Уазик», из него вышли два начальника, походили вокруг и скоро уехали.
Пробежал слух, что так долго не присылали помощь потому, что у машиниста вышла из строя рация, а теперь прибудет тепловоз и потащит нас до Тбилиси.
Едем…
Мне вспомнилась «Кукушка» — та, что по узкоколейке из Батуми в Бакуриани с тяжким пыхтеньем и пронзительным «ку-ку» все же умудрялась за ночь поднять пять вагонов на высоту 2500 метров. Мы тогда выскакивали, играли в снежки, догоняли свой вагон и ехали дальше…
Примерно с такой же скоростью мы ехали и сейчас.
Тепловоз втащил нас на станцию Самтредиа.
Захотелось пить, я взял наш термос и пошел по перрону.
Во всех забегаловках продавалось только пиво. Наконец я нашел источник воды, но к нему выстроилась очередь с пяти поездов — они все как раз стояли на путях.
Покупать некое подобие чахохбили в тех же забегаловках было явно небезопасно. Но вот в одной из «точек пищеторга» на станции я нашел нечто, что меня заинтересовало… На блюдечке лежал кусочек черного подового хлеба, а на нем — некая сарделька серого цвета.
— Что это?
Хозяин блюда ответил, что — баранья котлета.
