— Между нами никогда ничего подобного не было. Мне и в голову не могло прийти, что ты заподозришь его в таком…
— Теперь-то я понимаю, какая это была глупость. Зачем? Зачем ты мне позволила?
— Потому что подумала: когда мужчины получают свое, они бросают ту, которой так долго добивались. Она им становится не нужна.
— Вот оно что!
Джейн взглянула на него.
— А знаешь ли ты, — почти гневно спросил он, — что я по-прежнему хочу тебя и даже во сто крат сильнее, чем прежде? И я чувствую, что буду теперь еще больше сходить с ума, думая о тебе, вспоминая, как все это происходило, зная, какое наслаждение я могу пережить?! Объясни, почему ты сразу не сказала мне все, как есть?
— Но ты и не спрашивал меня.
— Тогда ответь: кем тебе приходится Патрик?
— Он мой отец. — Джейн увидела его изумленно вскинутые брови и поспешно добавила: — Конечно, прямых доказательств тому нет. К моей матери ходил не только Патрик. Но я чувствую, что он — мой отец.
— И Патрик тоже так считает?
— Нет. Он не хочет брать на себя ответственность, — ответила Джейн просто, не замечая, что повторяет его недавние слова.
— Господи!
— Но наступит день, когда он скажет мне, что так оно и есть, — продолжила Джейн спокойным, уверенным тоном. — Ты не волнуйся. От тебя мне ничего не надо.
— Но у меня тоже есть свой кодекс чести. Я должен возместить то, что забрал у тебя.
Она невольно улыбнулась.
— Мне кажется, это физически невозможно.
— Тогда придумай, что я могу дать взамен, что могло бы возместить потерю. Что ты хочешь?
Наконец-то Джейн поняла, о чем он говорит.
— Ты не брал у меня ничего, что могло бы представлять хоть какую-то ценность. Я не из тех женщин, которые считают постыдным для себя лишиться девственности до свадьбы.
— Йен сказал мне, что ты не похожа на других, — сказал Руэл. — Но сомневаюсь, что твой будущий супруг будет разделять твои взгляды.
— Скорее всего, я никогда не выйду замуж. Так что мне не придется ни перед кем отчитываться за то, что я сочла нужным сделать. — Джейн огляделась в поисках своей одежды и протянула руку к рубашке.
— Подожди, не торопись, — сказал Руэл. — Я повешу ее поближе к огню, чтобы она просохла.
Боже! Почему он не уходит? К чему этот нелепый разговор? Тоскливая, щемящая боль в груди становилась все сильнее.
— Ты мне ничего не должен, — повторила Джейн. — Сколько раз мне надо это повторять, чтобы ты понял?
— Но меня терзают угрызения совести. Уверяю тебя, такое со мной случается не часто. — Он разложил одежду у печки и повернулся к ней. — И есть отчего. Сначала тебя чуть не зарезали из-за меня. Потом я лишаю тебя невинности. Слишком много даже для такого безнравственного человека, как я.
