Пошептавшись с Фуки, Клава сказала:
— Мы с Илюшей в избу. На минуточку.
— Айн момент! — Фуки обнял ее за плечи. — Дожидайтесь нас, граждане!
Рая и Макеев остались одни, он едва ли не физически почувствовал это: одни. Словно надо было что-то предпринимать — и немедля. Рая неподвижно сидела, Макеев неподвижно стоял возле нее, не зная, как вести себя. Молчать — неучтиво, но о чем говорить, черт подери? Нет мыслей и слов, не будет, следовательно, и поступков. Может, все-таки о погоде заговорить, какой, дескать, жаркий денек, лето в разгаре.
Рая сама заговорила:
— Саша, вы с какого года?
— С двадцать третьего, — просипел Макеев и решил вдруг блеснуть остроумием: — Мне скоро двадцать один… Очко!
Блеснул. Рая не оценила его юмора, глупость его оценила. С каким-то сожалением она произнесла:
— Одногодки почти.
Они надолго умолкли. Макеев переминался с ноги на ногу, покашливал. Рая, сцепив руки на колене, покачивалась взад-вперед. Ветер раздергивал остатки тумана, взвихривал песчаную пыль во дворике, сдувал воробьев со стрехи, сыпал сверху соломенной трухой. Макеев сказал с хрипотцой:
— День жаркий, ветреный…
— Очень жаркий, — сказала Рая.
Голос у нее низкий, грудной и вязкий, да-да, в нем как бы вязнешь, в густом и низком. Удивительный голос, цыганский голос. Не цыганка ли?
Оконце с треском распахнулось, высунулся Фуки, из-за его плеча выглядывала Клава, Фуки орал:
— Эй, граждане, не уснули? Внимание, граждане, мы с Клавушкой договорились: ужинаем все вместе, под залог оставляю фляжку! Как идея? Я и Сашка вернемся часам к восьми. И проведем вчетвером вечерок. А? Согласны?
— Я согласна, — сказала Рая.
— А ты, Сашка? Почапаем в роту, после ужина сюда. Ну?
— Если удастся… Если постараться…
— Вывод: Сашка — за! Единогласно! Итак, до вечера.
— Товарищи офицеры, вы свободны!
Произнеся это, Звягин встал из-за березового, наспех сколоченного столика, за которым он во время совещания восседал с замполитом и начальником штаба. Поляна пустела: командиры подразделений и начальники полковых служб, закуривая, разминая затекшие ноги — сидели прямо на травке, — перебрасываясь репликами, расходились по лесу.
— Товарищи, вы также свободны, — сказал Звягин замполиту и начштаба, и они ушли с поляны.
Звягин огляделся: примятая трава не распрямлялась, кое-где валялись окурки, солнце нависало над горизонтом, шелестела березовая листва. Он один, если не считать лейтенанта Карякина. Адъютант не в счет. Глаза не мозолит, но кликнешь — будет тут как тут, из-под земли вырастет. Как гриб.
