«Но… другой альпинист?»
«Кто бы он ни был, – твердо сказала я, – это, конечно, было не привидение».
Она вздохнула. «Ну, чем быстрее их найдут, тем быстрее мы ляжем спать. Дай Бог, чтобы с малышкой Робертой ничего не произошло. Она довольно приятная, почему-то трогательная. Хотела бы я знать…»
«А я находила трогательной другую», – сказала я, и поняла, пораженная, что говорю в прошедшем времени.
Но Марсия не заметила. «Эта ужасная Бредфорд? Но, дорогая, она невыносима. Не то, что я поэтому желаю ей плохого, но, право…»
«Только очень несчастная женщина может так себя вести. Наверняка она знает, что вынуждает всех не любить себя, и все же изнутри какой-то дьявол толкает ее постоянно противоречить каждому встречному».
«Крушение надежд. И какое. Влюбилась в Родерика Гранта».
Я звонко поставила стакан и заговорила почти сердито: «Марсия! Это нелепо!»
Она хихикнула, игривая, как котенок. «Нет? Разве вы не видели, как она на него смотрит?»
«Не говорите чепухи. Она отвратительно грубила ему вчера вечером и сегодня утром. Я слышала».
«Угу, – сказала Марсия с насмешкой. – Все-таки понаблюдайте, как она на него смотрит. Это так же заметно, как и то, что он при этом отводит глаза, опускает нос очаровательно благовоспитанным образом, как он это умеет, а затем хватается за первую возможность пригласить вас на прогулку! На вашем месте, дорогая, я бы держалась от нее подальше».
«Чепуха, – сказала я снова, чувствуя себя очень неудобно, и встала. – Думаю, я лягу».
Марсия приняла менее изысканную позу и опустила бокал. «Тоже пойду. Конечно, не собираюсь сидеть здесь одна. Думаю, мы услышим их возвращение и тогда узнаем, что случилось. – На лестнице она взяла меня под руку и улыбнулась. – Я вас вывожу из равновесия?»
«Конечно, нет. С какой стати?»
«Милая, потому что говорю такие вещи, которых не должна говорить. И это напоминает мне… Боюсь, я выдала вас сегодня. Я не хотела».
«Выдали меня? Что вы имеете в виду?»
«Проболталась Родерику, что вы с Никки разведены. Не помню, как это получилось. Когда вы пошли на кухню, тут был такой базар-вокзал… Я сожалею, искренне сожалею».
«Все в порядке». Никки – ничего себе она его называет. Даже через три «к» – Ник-к-ки.
«Надеюсь, это неважно», – сказала Марсия.
Я засмеялась. «Почему важно? Не думаю, чтобы он сказал кому-то еще».
«О, ну… – Мы достигли верхней площадки лестницы. – Тогда все в порядке. Пойдем смотреть мой костюм перед сном».
Я проследовала за ней по коридору. Окно изображало из себя серый, взволнованно бурлящий прямоугольник, в котором мелькали наши искаженные и бледные отражения. Марсия широко раскрыла дверь и вошла, нащупывая выключатель. «Только сек… Я посмотрю». Зажегся свет.
