На пути им попался одинокий домик ранчеро, окруженный загоном для скота; из трубы вился голубой дымок.
Уэсселс первым подъехал к домику и вызвал хозяина. Тот вышел, улыбаясь, вытирая руки грязным полотенцем; за его ноги цеплялись двое белоголовых ребят.
— Здорово, военный, — кивнул он.
Его жена, высокая, голубоглазая женщина, вышла с двумя ведрами и направилась к колодцу.
— Хороша погодка, — осклабился хозяин.
— Совсем лето, — поддакнул Уэсселс. Ему трудно было говорить.
— Не запомню такой погоды среди зимы. Из форта Робинсон, военный?
Уэсселс молча кивнул.
— А как там наверху? Ненастье?
— Холодно, — сказал Уэсселс.
— Да и у нас еще вчера было холодно.
— Вы не видели индейцев поблизости? — спросил Уэсселс напрямик.
— Парень, который пасет мое стадо, видел кого-то к югу отсюда. Он говорит, что прямо глядеть страшно.
— Индейцев?
— Может, и индейцев. Говорит, что глаза бы его не глядели. А он трезвый был, мистер. Говорит…
— Ладно, ладно, — резко оборвал его Уэсселс. — Сколько их было?
— Да вы не горячитесь, мистер, — сказал ранчеро. — Я-то ведь не видел. Пастух говорил, что…
— Сколько? — гаркнул Уэсселс.
— Ладно, военный, пусть будет по-вашему. Он говорит — около двадцати. Может, больше, а может, меньше.
— Пешие?
— Пешие, мистер, пешие.
* * *
Отряд двинулся на юг, по мягкой земле прерий. Кавалеристы гнали лошадей с холодным бешенством, охваченные неудержимым желанием уничтожать, чтобы искупить уничтожение. Они пересекли границу Вайоминга, выбрались на старую шайенскую дорогу, ведущую к Черным Холмам, и к вечеру увидели бревенчатую почтовую станцию. Там они получили более точные сведения. Два ранчеро, возвращаясь с пастбища после полудня, видели шествие страшных призраков, словно вышедших из преисподней.
Уэсселс слушал и кивал головой. Кавалеристы, остановившись, начали было отпускать подпруги. Уэсселс дослушал до конца и вскочил в седло. Было что-то зловещее в том, как кавалеристы снова молча подтягивали подпруги и садились на коней.
Они заметили свет шайенского костра, отъехав всего лишь на пять миль от станции. Теперь Уэсселс не видел надобности торопиться; он чувствовал, что это конец погони, а также конец многого другого. Отряд медленно ехал вперед; копыта лошадей ступали почти беззвучно по размякшей земле.
Все же шайены, видимо, слышали их приближение. Когда отряд подъехал к костру из сухого бизоньего навоза, уже никого не было. Уэсселс и солдаты ждали, а разведчик-сиу отправился вперед, согнувшись над следом; немного спустя он вернулся.
