— Поднимайся, пюре готово, после — чайку выпьешь. Да помойся сначала, опускаться нечего… А помереть — дело дурацкое и совсем нехитрое — от него немцу радость… До своих дожить надо. Бери ложку-то… Пюре — это самое диетическое… Да долго мне тебя уговаривать!.. Ведь я тебя, Марковна, за умную старуху считала.
Прикрикнет Ульяна Ивановна на больную и, странное дело, глядишь — той лучше становится: поднимется, помоется, горяченького съест и оживать начнет.
— Спасибо, Ульяна Ивановна, вовек не забуду!
Немало людей сумела взбудоражить и поднять с постели Ульяна Ивановна, но бывали и такие случаи, когда не помогали ни пюре, ни чай, ни суровые слова. Посуетится, покричит Ульяна Ивановна, а ничего не получается — совсем в человеке силы нет.
— Ну уж ладно, лежи спокойненько, не буду тебя донимать. А вечером доктора приведу — он лекарство даст.
Скажет так, отвернется и слезинку смахнет.
А скоро Ульяну Ивановну постигла настоящая, неотвратимая беда.
Произошло это хмурым осенним утром, когда доктор Великанов и Василий Степанович только что ушли на работу.
Заперев за ними дверь, Ульяна Ивановна взялась было за приборку избы; вдруг в сенях раздался громкий и повелительный стук.
«Немцы, — догадалась Ульяна Ивановна, — свои так нахально ломиться не будут».
Она не ошиблась. Порог избы переступил, держа наготове автомат, немецкий солдат; из-за его плеча выглядывал Дрихель. Сердце Ульяны Ивановны дрогнуло от тоскливого предчувствия.
Увидев сестру-хозяйку, ефрейтор осклабился.
— А, матка! — сказал он и, вытащив лист бумаги, сел за стол. — Как твой имя и фозраст?
— На что это вам понадобилось? — осмелилась спросить Ульяна Ивановна, когда роковая запись была сделана.
— Арбайтен путешь, — ответил Дрихель и, встав, покосился на постель доктора.
«Ой, сопрет что-нибудь, — мелькнуло в голове Ульяны Ивановны. — И как это я прибрать не успела!»
Так оно и вышло. Стуча сапогами, Дрихель шагнул к кровати, сорвал одеяло и, поднеся его к окну, внимательно разглядел на свет. По-видимому, осмотр удовлетворил его. В высшей степени аккуратно прижав одеяло подбородком к груди, он сложил его и повесил на руку, как это делают базарные торговцы.
После этого он нагло подмигнул Ульяне Ивановне и произнес:
— Руски шляфен фредно. Руски должен арбайтен.
Ульяне Ивановне очень хотелось схватиться за кочергу, но, увы, совсем близко от нее чернело дуло автомата, угрожающе торчащего в руках солдата.
Мысль об организации принудительных работ для оставшегося в селе населения принадлежала самому господину коменданту, обер-лейтенанту Ренке. Этот трус, живший последнее время в состоянии повседневного трепета за свою шкуру, изобрел целую систему оборонительных сооружений. Расположенные в лесу, примыкавшем к школе, они, по мнению, коменданта, должны были обезопасить его особу от возможных неприятных неожиданностей. Практическое осуществление этой затеи было поручено ефрейтору Дрихелю.
