Что касается Ульяны Ивановны, то ей удалось заснуть не сразу, а на рассвете она увидела сон отвратительный и страшный: будто коричневый докторский чемодан попал в руки господина Ренке.
Проснувшись от ужаса, Ульяна Ивановна немного успокоилась тем, что доктор так и не успел взять с нее честное слово.
«А хитер-то! — подумала она. — Тоже знает, как подъехать: честное слово ему дай!.. Как же! Тут уж я вольна что мне угодно делать, потому что уговор был — хозяйственные дела на мне лежат».
Это решение, сулившее Ульяне Ивановне в дальнейшем весьма опасное происшествие, вполне ее утешило.
Раскинувшееся по высокому косогору село Большие Поляны было красиво той спокойной и просторной русской красотой, которая не тревожит сердце, а успокаивает, навевая ласковые и светлые мысли. Из открытых дверей школьного сарая была, видна идущая вниз пыльная улица, кудрявая зелень бесконечных садов и вьющаяся на лугу речка. С трех сторон село обступали густые леса.
— У нас здесь воздух непорченый, хоть сейчас санаторий ставь, — сказал как-то Василий Степанович, задерживаясь в дверях сарая. — Дыши сколько хочешь, не в городе.
— Говоря отвлеченно, у вас хорошо, — быстро ответил доктор, — но, знаете, мне не приходит в голову любоваться… Вам не кажется, что это (доктор широко махнул рукой) — пленное, угнетенное, подчиненное чужой воле?
Василий Степанович с любопытством заглянул в очки доктора. Он уже привык к городской, иногда витиеватой речи своего подручного и прекрасно его понимал.
— Пленное? — переспросил он и усмехнулся. — Почему пленное? Как было все наше, русское, так и есть… Вы то сообразите, Арсений Васильевич, — разве мыслимо такую величину в плен взять?
— А это? — доктор Великанов кивнул в сторону немецкой комендатуры.
— Это-то?
Василий Степанович махнул рукой.
— Не хозяева они здесь, Арсений Васильевич, и никакие, к шутам собачьим, не победители. Что сильны они сейчас, про то спора нет, только не с теми схватились — гусей по осени считают. Шутка ли — весь народ поднялся, отсюда слышно, как земля гудит! И здесь ничего у них не получается: лютуют они, а как жил народ своим умом, так и живет. Да что говорить, леса наши Полянские, к при. меру, взять — разве немец им хозяин? Шкода скорее пулю себе в лоб пустит, нежели на опушку выйдет. Идет и каждого куста боится.
Разговор навел доктора Великанова на иную тему, подсказанную некоторыми сокровенными соображениями.
— Кстати сказать, Василий Степанович, — проговорил он, понизив голос, — партизан поблизости нет?
