— Вот что, ефрейтор! Направьте его к этому старому плотнику, который работает в сарае, пусть он ему помогает.
Довольный логичностью своего распоряжения, комендант махнул рукой, давая понять, что все разговоры о докторе Великанове закончены.
— Теперь о лошади…
Ренке встал и подошел к окну, чтобы взглянуть на Мазепу.
— Это — рослая и упитанная лошадь, хотя, кажется, и не очень молодая. Мы оставим ее для работы при комендатуре. Решено. Можете идти.
Некоторая торопливость, проявленная под конец Густавом Ренке, объяснялась очень просто: ему не терпелось вытащить заветную книжку, истосковавшуюся по приятным неожиданностям.
Еще более веские основания торопить события имел ефрейтор Дрихель, спешивший приступить к анализу бесцветной жидкости.
В результате всего этого доктор Великанов с необыкновенной быстротой был доставлен в дощатый сарай, расположенный во дворе школы, и водворен там.
Легко, очень легко было доктору Великанову сказать Ульяне Ивановне: «Нам остается одно — действовать смотря по обстоятельствам», но смириться перед этими обстоятельствами было невозможно. А они, начиная с предательской выходки Мазепы, наподобие бурного потока, увлекали доктора все дальше в туманную неизвестность…
«И эти немецкие остолопы хотят еще, чтобы я для них работал! — размышлял доктор. — Ни за что! Никогда в жизни!»
С этим «никогда» он переступил порог сарая, где и был оставлен на произвол судьбы торопившимся ефрейтором Дрихелем.
В сарае, после блеска летнего дня, казалось темно и очень вкусно пахло стружками. Белые и золотые, завитые самым причудливым образом, они весело хрустели под ногами. Из дальнего угла сарая доносилось неторопливое, монотонное шипение пилы. Сделав десяток шагов, доктор рассмотрел высокую фигуру коренастого старика, пилившего кусок дерева, положенный на самодельный верстак. Исподлобья взглянув на доктора, старик продолжал работать.
«Пусть заговорит первый», — решил Великанов и сел на бревно.
Несомненно, плотник, работавший в сарае, был опытный и ловкий мастер — инструменты в его руках творили настоящие чудеса. Достаточно было пяти минут, чтобы корявый, покрытый лишаями кусок бревна превратился в красивый, геометрически правильный брусок.
«Интересно, какое это дерево — береза, сосна или клен? — раздумывал доктор. — Во всяком случае нужно отдать должное старику — он прекрасно знает свойства материала. Возьмись за эту работу я, получилось бы черт знает что: либо дерево раскололось бы, либо все поползло бы вкривь и вкось».
