Доктор Великанов размышляет и действует | страница 38

— Гадатель! — повторил комендант. — Это замечательно… Мне известно, что большевики предосудительно относятся к подобной деятельности, и я не ошибусь, предположив, что данный субъект не может быть ни большевиком, ни партизаном.

Обер-лейтенант самодовольно оглянулся на переводчицу и ефрейтора Дрихеля. Ему показалось, что он сказал нечто страшно умное, имеющее большое значение.

— Что вы думаете по этому поводу, ефрейтор Дрихель?

— Полагаю точно так же, как полагает господин обер-лейтенант.

— Но, тысяча чертей, я хотел бы знать — каким образом этот человек оказался неподалеку от запретной зоны?

К счастью, ни комендант, ни ефрейтор не заметили, что доктор Великанов ответил на вопрос, не дожидаясь услуг переводчицы.

— Конечно, я никогда не попал бы к вам в руки, — прочувствованно сказал он. — Причина этого — гнуснейшее предательство Мазепы…

Неизвестно, какой эпитет обрушил бы доктор Великанов на голову хитрого животного, если бы его не перебила переводчица, насильно мобилизованная немцами старая учительница.

— Предательство Мазепы? — удивленно воскликнула она.

— Конечно! Этот скот дважды нас предавал.

Переводчице не оставалось ничего, как добросовестно перевести услышанное.

— Это же сумасшедший! — воскликнул Ренке, повернувшись к Дрихелю. — Он вспомнил Мазепу — этого величайшего украинского деятеля, помогавшего немецкому королю, кажется, Фридриху Великому, одержать блистательную победу над русскими… Итак, мне предстоит решить, что сделать с этим полусумасшедшим, полугадателем.

Обер-лейтенант погрузился в глубокое размышление.

«Любопытно, что выдумает этот идиот?» — думал доктор Великанов.

Это было действительно весьма любопытно, ибо ход мыслей господина Ренке, несмотря на свою примитивность, был весьма своеобразен. Сытость переполняла его не то чтобы благодушием, но просто тяжеловесным физическим довольством. Перед ним на столе лежали часы и добротный воротник, вид которого также способствовал его умиротворению. Наконец, высказанное в присутствии подчиненных и переводчицы весьма глубокомысленное суждение о том, что гадатель не может быть ни большевиком, ни партизаном, обязывало обер-лейтенанта Ренке к некоторой последовательности.

Величественным жестом Ренке потер лоб.

— Переведите им: пусть старуха сейчас же собирает все это тряпье и убирается куда ей угодно. Что же касается старика-гадателя, то…

Комендант взглянул на лежащие перед ним воротник и часы. Потом взор его остановился на развернутой небесной сфере с вещими знаками зодиака.