— Да, ты прав, — прошептала она. — Да, да, да.
Кирк настороженно посмотрел на нее, когда она снова вернулась в храм.
— Лейтенант, а где он?
Она не ответила, и Скотти, с трудом подняв голову от скамьи, увидел ее лицо.
— Что с ней случилось? Если он…
Она молча прошла мимо него к трону. Ее взгляд был уже взглядом женщины. Стало ясно, что мужчины с «Энтерпрайза» перестали для нее существовать.
— Она не может говорить, — сказал Скотти озадаченно. — Он лишил ее дара речи.
— Полегче, Скотти, — сказал Кирк. — Она не будет разговаривать с вами. Вы слишком заинтересованное лицо. Но она будет разговаривать со мной.
— Вам нужна помощь, капитан? — спросил Чехов.
— Скольков вам лет, лейтенант Чехов?
— Двадцать два, сэр.
— Тогда оставайтесь на месте, — сказал Кирк. Он подошел к девушке. — С вами все в порядке, лейтенант Пэламас?
Она спустилась с помоста.
— Что?
— Я спросил, все ли с вами в порядке?
— В порядке? О, да. Со мной все в порядке. А у меня есть для вас сообщение.
— Садитесь. — сказал Кирк. — Сюда, на скамью. Рядом со мной, сюда.
Она сглотнула.
— Он хочет, чтобы мы жили в вечной радости. Он хочет охранять нас и доставлять нам все, что нужно, до конца наших дней. Он это может.
Кирк встал.
— Хорошо, лейтенант, придите в себя. Вспомните, что у вас есть работа.
— Работа? Он расцветает от любви, поклонения. Это его пища. Сам он дает так много, — сказала она. — Он дает…
— Мы не можем дать ему поклонение. Никто из нас и особенно вы.
— Что?
— Отвергните его. Вы должны!
— Я люблю его, — сказала она. Кирк потер щеку ладонью.
— Все наши жизни, и здесь, и на корабле, зависят от
вас.
— Нет, не от меня, пожалуйста, не от меня!
— От вас, лейтенант. Вы обрекаете команду «Энтерпрайза» на рабство. Вы меня слышите? На рабство!
Сине-серые глаза не понимали.
— Он хочет для нас добра. И он так одинок. — Ее голос дрогнул: — То, что вы требуете от меня, разобьет его сердце. Как я могу? Как я могу? — Она разразилась судорожными рыданиями.
— Дайте мне вашу руку, лейтенант.
— Что?
Он схватил ее руку.
— Чувствуете мою? Человеческую плоть рядом с человеческой плотью? Это плоть, рожденная одним временем. Одно столетие породило нас, вас и меня. Мы современники, лейтенант.
Его голос потерял теплоту.
— Вы должны вспомнить, кто вы! Комок плоти и крови, плывущий в бесконечном космосе. Единственное, что действительно ваше, — это маленький отрезок времени, который вы делите с человечеством и который принадлежит вам по-настоящему. А вот его отрезок времени — чужой для нас. Вы понимаете меня?
