Зато у Коверкотова перехватил сознание, он ничего не понимал и испугался ни от факта чудовищной смерти Принца, а то что в этот миг у Одноглазого стал медленно, подергиваясь в тике, открываться второй глаз! И теперь он насмешливо смотрел на Коверкотова обеими очами, в которых была такая дремучесть, что несчастный старик тут же пришел к выводу – смерть неминуема!
– Понял с кем дело имеешь? – вежливо спросил Одноглазый, причем его больной правый глаз вновь потух и закрылся в шелочку.
Коверкотов открыл рот, но из глотки выдавился лишь легкий хрип.
– Вижу, папаша, что понял. Мерзкое пойло твое нам не нужно, надеемся околеть без твоей помощи. Отвечай четко. Кто у тебя был десять минут назад?
– Водопроводчик. Но он не водопроводчик. – поспешно ответил Коверкотов.
– А кто он, если не водопроводчик? Милиционер?
– Н-ну, как сказать? – принялся было набивать себе цену Коверкотов, но тут второй гость без всяких предисловий ударил его сзади кулаком по шее и пригрозил.
– Ты, мухомор вонючий! Либо все скажешь без утайки и получишь полста рублей, либо, сучий потрох, ляжешь рядом со своей собакой! Усек?! Второй, ободряющий, удар пришелся по уху Коверкотову и он едва удержался на табуретке. После этого вразумления Василий Иванович пришел к решению, что всякого рода торговля и дебаты отменяются.
– Мужики, я его видел в первый раз! По докУменту – Волохов Леонид Максович! Видный парень! В натуре – он из ментовки! Все расспарашивал о соседке сверху. Когда она диван раскладывает, когда складывает.
– Что, уважаемый? – спросил первый бандит и больной глаз его вновь на секунду распахнулся. – При чем тут диван?
– Ну, он знать хотел, когда она спать ложится, а когда встает. Я ему сказал, что с пятницы вечера её не слышу.
Пауза зависла очень долгая и очень тяжелая. Коверкотов боялся пикнуть, чувствовал, как между лопаток у него стекает пот, как все мельче и быстрей трясутся коленки. Наконец Одноглазый поднялся и по прежнему вежливо сказал.
– Уважаемый. Рассказывать кому-либо о нашем визите и беседе...
– Понял, понял! Я – могила! – заторопился Коверкотов и, словно с неба, ему в руки свалилась пятидесятирублевка. Он побежал уперед гостей, чтоб распахнуть перед ними двери.
Но едва заложил запоры, едва остался один – разом успокоился. А на кухне, через минуту, даже зашатался от приступа ярости – когда увидел в раковине тело своего верного песика по имени Принц. Он был подарен ему покойной женой одиннадцать лет назад, спал на кровати в ногах Коверкотова, ели они из одних и тех же тарелок, (иногда и немытых).
