— Зайдите ко мне на минутку, хорошо?
Позже Аврора рассказывала подруге:
— Ты была как загипнотизированная. Я тебе подаю знаки — не ходи, а ты встаешь, берешь с кровати свою шаль — и к дверям.
Мейбл была в белом пеньюаре. Она проследовала за Джастином по коридору, вошла к нему в комнату. Прежде чем закрыть дверь, Уорд указал на стол, где заранее положил пятидесятидолларовую бумажку.
— Побудьте со мной — и только, — прохрипел он. — Я болен. И, боязливо взглянув в окно, добавил:
— Мне нехорошо.
Она дала ему закрыть дверь. Взглянула на постель, еще хранившую отпечаток его тела.
— Почему же вы не ложитесь?
— Не могу больше оставаться один.
— Вы больше не один, — не слишком ласково отозвалась она.
— А вы не уйдете? Даже если у меня температура?
Даже если вам кажется, что я немножко не в себе? Тогда ступайте скажите подруге, что я заболел, а вы за мной ухаживаете. Пусть она вас не беспокоит.
Мейбл подчинилась. Джастин вышел вместе с ней в коридор, чтобы послушать, что она скажет, и увериться, что она вернется. Войдя к себе и став спиной к двери, девушка поднесла палец к губам, но это не помешало Авроре громко заявить:
— Надеюсь, ты к нему не пойдешь? Он же псих, разве не видишь?
— Он болен.
— Вот те на!
— Надо же кому-то за ним присмотреть!
Она торопливо достала пальто. Аврора вспомнила про новые туфли в ящике шкафа и удостоверилась, что подруга не берет их с собой.
— Что у вас там, наверху, происходит? — донесся с первого этажа голос Элинор Адаме.
— Мистеру Уорду нехорошо, мэм. Я поухаживаю за ним.
— Он вернулся?
— Разумеется.
— Ты не ошибаешься? Передай ему, что его все время требуют к телефону. Пусть выяснит, кто звонит.
Наконец Джастин, так и не сказав ни слова, закрыл дверь за собой и Мейбл.
— Укладывайтесь, — распорядилась она, отворачиваясь к окну. — Когда ляжете, приготовлю вам грелку. Печень?
— На улице никого?
— Я вижу только старого Скроггинса — он закрывает ставни.
Итак, на всей улице освещенными остались лишь лавка старьевщика да бар Чарли.
— Часто такое с вами? К врачу обращались?
— Я этим всегда страдал.
— А у меня вот не печень, а живот, особенно когда пью коктейли.
— Смотрите в окно.
Она решила, что он стесняется, и, пожав плечами, подчинялась. Услышала, как он разделся и лег.
— Мне можно повернуться?
— Ненадолго. Скажете, если на улице кто-нибудь появится.
— Никого там нет. Старый Скроггинс вернулся в дом.
— И все-таки понаблюдайте.
— Значит, грелку не надо?
— Чуть позже. Машины не заметили?
