Игроки из «Гран-Кафе» - Жорж Сименон

Это началось зимой. С наступлением вечера Мегрэ не знал, чем заняться. Целый месяц он развлекался, крутя ручки своего радиоприемника, оставляя его только на полчаса, чтобы пролистать три газеты.

Затем он покидал столовую, ставшую его постоянным местом обитания, и отправлялся с небольшой инспекцией на кухню.

— Все еще возишься? — спрашивал он у своей жены. — Еще не закончила?

Так он слонялся, не понимая, как это женщины могут целый день торчать на кухне, пока госпожа Мегрэ однажды не заявила:

— Ты не знаешь, куда себя деть. Почему бы тебе не пойти поиграть в карты в «Гран-Кафе»?

Мегрэ долго противился, несколько недель, кажется даже месяцев. Конечно, он уже познакомился со всеми в Мён-сюр-Луар, в котором поселился, уйдя на покой. Он не стыдился, что получал пенсию, копался в саду и что-то мастерил в летнем домике на берегу реки. Ему случалось заходить в «Гран-Кафе» возле моста, самое современное заведение Мена, и выпивать там бокал пива или, при случае, аперитив с водой.

И все-таки это было для него своего рода поражением — день, когда, поддавшись настояниям госпожи Мегрэ, он наконец уселся за стол с расчерченной скатертью, где играли в манилью, и спросил, словно новичок:

— На что играем?

— На выпивку, как обычно… Но уж вам-то не придется слишком часто вынимать свой кошелек…

Он решил сыграть один раз, на пробу. Но на другой день за ним прислали мальчишку передать, что его ждут.

Понемногу он усвоил специфический жаргон своих партнеров, вошел в их тесный кружок и стал, в сущности, одним из «этих из „Гран-Кафе“», которым Анжель приносила выпивку не спрашивая; и он так же, как и остальные, когда выигрывал, восклицал:

— Ну что, Анжель!.. Опять ни одной «кругляшки»?.. Ты их ешь, что ли?

Это стало привычкой, и было уже непонятно, нравится ему это или нет. Зимой, когда дороги покрывались грязью, Мегрэ, чтобы дойти до моста, охотно надевал покрытые лаком сабо, а во время сбора винограда и весь последующий месяц им подавали молодое белое вино прямо в маленьких бутылках.

В декабре и январе, а иногда и в феврале тянули грог или подогретое вино, весной — анисовый аперитив, который летом сменялся местными прохладными винами.

— Тридцать шесть…

— Если ты говоришь — тридцать шесть, то у тебя все сорок… Я говорю — мизер…

— Сорок один…

— На что?

Трое остальных игроков были с ним на «ты», называя по имени или чаще по его профессии.

— Под тебя, мясник!

Мясник приходил сюда прямо в рабочей одежде, иногда даже в запачканном кровью фартуке. Он проигрывал чаще, чем другие, бранился, потому что делал ошибки, но платил без разговоров; он был счастлив уже тем, что находился здесь, в этом храме, в этом обществе, составлявшем сливки Мёнсюр-Луар, где, как ему казалось, его охотно принимали.