– Выйдут из лесу, когда начнем готовить ужин, – засмеялся его спутник. Он откашлялся и сплюнул на мраморные ступени.
– Вернись к колонне, пусть подтягиваются сюда. Здесь мы заночуем, а наутро устроим поджог.
Помощник тронул поводья своей усталой кобылы.
Прежде чем он коснулся ее боков шпорами, высокая парадная дверь распахнулась и из дома вышла изможденная, похожая на пугало женщина, неся перед собой керосиновую лампу.
– Слава Богу, – прохрипела Джулия. – Есть ли у вас в полку доктор? В моем доме шестьдесят черных больны оспой, и я уже не в состоянии ухаживать за ними.
Она подняла над головой раскачивающийся светильник. Ее распухшее пятнистое лицо и руки озарились колеблющимся светом, чтобы уйти во тьму и появиться вновь. Позади Джулии, скрываясь во мраке холла, Пэнси махала двумя широкими веерами пальметто, подгоняя к выходу тяжелый воздух.
Килпатрик и его спутник, натянув поводья, осадили лошадей.
– Ничем не можем помочь, – крикнул один из них, – отойдите подальше!
Джулия качнулась вперед, протянув руку к поводьям лошади Килпатрика.
– Вы должны мне помочь, – простонала она. – Четверо уже умерли, и у нас нет сил похоронить их. Помогите.
Запах от нее исходил отвратительный. Килпатрика будто кипятком ошпарили.
– Господи Иисусе, – простонал он, – бежим отсюда!
Оба всадника поскакали к отряду. Вслед им неслись крики Джулии:
– Помогите, помогите!
Ответом ей был барабанящий стук копыт.
Когда отряд скрылся вдали, Джулия Эшли расхохоталась. Внезапно ослабев, она села на ступени и хохотала, пока слезы не потекли по распухшим щекам.
– Пэнси, – позвала она, – дай мне настойки ромашки. Зуд будто огонь.
