Слуги очень кричали — как дети. И я тогда не выдержал и повелел, чтобы их скорей свели во двор, отдали псам… И чтобы посла тоже отдали…
И так и было сделано. Тогда я повелел, чтобы все ушли, а остались только воеводы. Опять сели за стол. И вот только тогда я и сказал:
— Хальдер убит.
Мне не поверили. Но крика не было — спросили сдержанно:
— Как это были?
— А так, — сказал я. — Отравили.
— Но он же и к столу не подходил!
— А и не надо подходить. Смерть — не ленивая, она сама придет.
— На чьих ногах?
— На руммалийских.
И я им рассказал, как было дело. И объяснил, что только после уже понял, зачем это посол так домогался передать «покорный поцелуй от ярлиярла».
— О! — гневно закричали они. — О!
Но я-то видел, я ж ведь не слепой — одни поверили, другие не поверили. Чурпан поверил, Шуба не поверил. Крыж не поверил, Вавыр не поверил… Но я об этом промолчал. Встал и сказал:
— Пойдем! Он там один скучает.
И я вернулся к Хальдеру, и воевод с собой привел. Хальдер совсем уже распух, лежал, раскинув руки. Мне помогли, я посадил его к стене, прикрыл его медвежьей шкурой, чтобы ему было тепло, руки ему сложил, как надо, и в правую дал меч, а в левую рог. Рог, кстати, Шуба прихватил — он про рога и про вино никогда не забывает.
Но Хальдер не любил вино, и потому я повелел — и нам принесли его любимую настойку, на грибах. Она не то чтобы горькая и крепкая, но уж очень хмельная. Кто пьет ее с непривычки, тот видит много всякого, пугается и кричит как безумный. Но Хальдер долго приучал меня к ней, я его настойки не боюсь — мне от нее только легко становится.
А вот тогда такого не было. Я мрачен был. И зол! И пил и пил, смотрел на Хальдера, прикидывал… А после вдруг (да нет, совсем не вдруг!) я принялся рассказывать о той поре, когда был Черный Бунт.
— Вот здесь, — сказал я, — я тогда лежал. А он вон там стоял, возле окна. И Бьяр был с ним. А бунтари внизу, у самого крыльца, их было очень много. Хальдер и Бьяр стреляли в них и попадали. А я… Что я? Шесть лет тогда мне только было, совсем еще никто! Вот я и лежал под его тюфяком, и головы не поднимал. Но позже я осмелел и тоже подошел к окну, и стал подавать им стрелы. А после… Вж! И Бьяр упал, и лук его упал. А крови почти не было. Но все равно я закричал, мне было очень страшно! А Хальдер засмеялся и сказал:
— Щенок! Ты ярл или не ярл? Лук подними! Не видишь — я один остался!
Я поднял лук.
— Стреляй!
— Я не могу!
— Стреляй, я говорю! Вон, сколько их! Не промахнешься!
