— Птицу нельзя удерживать. Зачем ей крылья? Чтобы летать. Вот пусть и летает!
А по вечерам он любил рассказывать тебе про Белобровую Страну. Из этих его рассказов получалось так, что хоть там и холодно и лета там почти не бывает, а зимой ни разу не увидишь солнца, но все равно там хорошо. А еще все свои рассказы Ольми заканчивал почти одними и теми же словами, то есть примерно так:
— Вот, здесь живу. И сытно мне, и почет мне. Но все равно я потом здесь не останусь, все равно вернусь домой!
Эти его слова тебе не нравились, но ты молчал. А потом однажды не утерпел и спросил:
— Когда это «потом»?
А он ответил:
— Когда-нибудь.
— Что, еще не решил, когда лучше?
— Так то не мне решать. А как придет Она, так это сразу и решится, тогда и вернусь.
— А кто это «Она»?
— А та, которая всех забирает. Придет, возьмет меня…
— И отведет домой?
— Нет, не домой. Положит здесь, в этой земле. А, может, и сожжет, но все равно мой пепел останется здесь.
— А говорил «вернусь»…
— Да, и вернусь! Она ведь что? Она ведь только тело с собой заберет, а душу не сможет. Душа — это как птица! И птица улетит домой, туда, где я родился. Вот так вот я вернусь, ярл Айгаслав!
— А я, когда умру, тоже вернусь домой?
— Нет, ярл, ты не вернешься. Ты ведь и так в своей стране и в своем отчем доме.
— А поклянись!
— Клянусь!
— А Хальдер?
— Что?
— А Хальдер после своей смерти тоже вернется к белобровым?
— Да, несомненно, ярл. А что?
— Так, ничего…
Х-ха! Ничего! А ведь это именно тогда ты в первый раз и подумал, что вот если бы…
Но больше ты о смерти и о душе с Ольми уже не разговаривал. Ну а про то, где они тогда тебя нашли, Ольми, как и все остальные, рассказывать не стал. Сказал только:
— Не помню, ярл, забыл. Спросил у Хальдера, может, он что подскажет.
И ты тогда…
Когда вернулся из похода Хальдер…
Принял его, но ничего у него, конечно, не спрашивал. Ходили на кумирню, пировали. Потом, когда все полегли, как снопы, ты тихо встал, прокрался к Хальдеру…
Шел, думал: вот и хорошо, всем будет хорошо — Хальдер вернется к своим белобровым, ты — в свою хижину…
Вот ты вошел к нему. Он спал. Ты подошел к стене, взялся за меч…
Меч был горячий, обжигал, но ты терпел. Меч был тяжелый, но ты поднатужился…
И — с тихим шелестом — меч выбрался из ножен. Да, выбрался! Не ты его достал, а он, как будто живой, сам выбрался из ножен, ты его только поддерживал…
А после подхватил его обеими руками, занес над головой — и опустил его на Хальдера! Даже упал вместе с мечом — для пущей верности!..
