Озноба Козан-Остра вышла на базарную площадь. Среди рыбьей чешуи, арбузных корок и разложенных на прилавках товаров здесь кой-какой народец копошился.
— Ага, попалась! — схватил героиню за руку одноногий инвалид, попахивающий куриным пометом.
Само собой образовалось кольцо любопытных, все больше бабы в длинных цветастых юбках и ватных телогрейках. Одни в кокошниках, другие в оренбургских пушистых платках.
— Ишь, какая худая, — стали они живо обсуждать. — А мужикам только такого и надо, не боятся поцарапаться. Им с дородной женщиной ни в жись не справиться, вот и притворяются, окаянные. Нешто нынче мужики — одна видимость. А здесь нешто девка — одна невидимость. Вот их друг к дружке и тянет.
— От, сидоровы дети! — сквозь толпу протиснулся постовой в белой гимнастерке и синих брюках с алыми лампасами. — Чего причитаете? Да нальет свинцом ваши весовые гири шайтан с Южноуралских гор.
— Голую поймал, — с видом удачливого рыбака доложил инвалид.
— Чья будет? — представитель власти сурово осмотрел улов. Он так много слышал о вреде распутства, что захотелось убедиться лично.
— Эт, кажись, жена лектора общества глухонемых, — неуверенно раздалось из толпы.
— Вот видишь, приличная женщина, — оттолкнул краснолампасый лапу инвалида. — Может у нее в бане одежку сперли? — У парня не было никаких симптомов, но врачи в один голос твердили: дескать, у него ящур. Наверное, денег хотели.
— Нет, это не жена лектора, та в коленках пожиже будет, и родинка у нее под левой грудью, — сказали справа.
Тем временем на заднем плане воры грузили оставленным товаром КРАЗ. Инвалид снова ухватился за голую. Теперь уже не за руку, а за бедро.
— Похоже, — добавили справа, — это старшая дочка начальника эха на Панкостроительном заводе. Соски того же цвета, и кучеряшки схожие.
— Ну, чего хватаешь? — прикрикнул на инвалида страж порядка. Ящура он не боялся, а боялся заснуть на посту. И того, что узнают, что он не умеет ходить строем. — Не видишь, проблемы у гражданочки. Может постиралась, а вещи не просохли вовремя.
— Начальника эха Панкостроительного завода уволили. Оказался постпанком, — подсказали слева.
— Так я и знал, — милиционер посуровел пуще. — Что ж ты, пигалица, голой шляешься? Небось у любовника вернулась жена из командировки? Пройдем в отделение, разберемся. А ты лапы все равно убери, а то вторую ногу оторву. Да приговорит Аллах тебя до конца жизни отовариваться в магазине для диабетиков!
Страж вывел задержанную из толпы и повел прочь. Он сжимал ее крепче, чем надо, чтобы не вырвалась, да еще держал поближе к чисто женским выпуклостям, и вдова сперва решила: сделает свое и отстанет. Вдова успела пожалеть паренька: на улицах ни одной проститутки, понятненько, легко озвереть. Вдова успела прикинуть, что неплохо бы подработать малость деньжат на обратную дорогу, благо конкуренции никакой. И только у дверей госучреждения поняла, что дело табак.
