На наше счастье, у барака уже стояла крытая брезентом машина, и через час она подбросила нас к порогу гостиницы. Мы ворвались в комнату, но там царила сырая прохлада, потому что отопительный сезон еще не начинался. Ничего другого не оставалось, как бежать за бутылкой водки, чтоб хоть немного согреться.
Когда выпили по стопке, дрожь вроде на время унялась, и капитан предложил бежать всем на катер: там печка, там обсушимся и согреемся! Мы ринулись туда.
На пути к берегу меня перехватил Василий Степанович Охлопков. Он шел с чемоданчиком в баню по случаю воскресенья.
– В баню? Идея! – я с радостью согласился, представив, как жарко обдает меня раскаленный пар.
Жизнь Василия Степановича Охлопкова – яркая иллюстрация тех изменений, которые принесла Советская власть народностям Севера. Его детские годы прошли в стойбище Бурукан. Это в Тугуро-Чумиканском районе, в истоках реки Тугур, там, где она бежит навстречу другой реке – Нимелену, словно желая слиться с ней, да вдруг Тугур подался круто на север к морю, а Нимелен – на юг, к Амгуни, хотя препятствий для встречи вроде бы и нет: между ними лежит километров восемь заболоченной равнины. Нынче этого стойбища нет, люди переселились в поселок Тугур.
Отец Василия Степановича был оленеводом и этому же учил сына, не представляя, что его ожидает другая судьба. В детских воспоминаниях яркой звездочкой до сих пор остается посещение стойбища Луксом – большевиком, страстным пропагандистом ленинских идей. Он совершал поход по Северу края, чтобы вернее определить будущие границы районов и, бывая в стойбищах, разъяснял национальную политику партии, задачи Советской власти. Могучего сложения, в дохе и оленьих расшитых торбасах, он поразил и покорил детское сердце, явившись к таежным людям, чтоб вести их к свету, к необыкновенно хорошей жизни, где никогда и никому не будет горя, где не будет голодных слез, где больших и малых будут учить читать умные книги. Такое под силу только разве героям сказок.
Отец Василия Степановича вызвался провожать Лукса до следующего стойбища, а маленький Вася теперь мог подолгу мечтать о жизни, которая скоро наступит. Ведь Лукс обещал, что все это будет.
И действительно, Советская власть потребовала, что-бы дети эвенков и якутов учились в школе, построила для этого интернаты, а в Николаевске-на-Амуре открыла педагогическое училище и медицинский техникум для народов Севера.
В 1941 году летом молодой учитель Охлопков уже получил назначение в школу, находившуюся в тайге, за триста с лишним километров от районного центра. Добираться надо было на лодке, по совершенно безлюдной местности. Везли самое необходимое: несколько мешков муки и тетради. Без этого ни о каких занятиях не могло быть и речи – время было уже военное, голодное. Река Уда, а затем Шавли, Урми, по которым предстояло плыть до затерянного в тайге приискательского поселка Баладека, были горными, стремительными, и против течения можно было идти только на шестах. Подниматься на шестах – это тяжелая изнурительная работа даже для возмужалых крепких людей, а Василию Степановичу – самому старшему на лодке – было двадцать один, другому парню – семнадцать, а третьей ехала с ними девушка.
