— О, я не боюсь никого в мире! Но танцевать я не желаю!
Он посмотрел с недоумением на маленькую злую девочку и, пожав плечами, присоединился к гостям…
Из залы неслись звуки лезгинки. Я видела из моего темного угла, как мелькали алые рукава бешметов: это Бэлла плясала свой национальный танец с князем Израилом. Но я не пошла туда, откуда неслись призывные и веселые звуки чиунгури и звенящие колокольчики бубна. Я осталась на балконе, пытливо вглядываясь в кусты пурпуровых роз, казавшихся совсем черными при бледном сиянии месяца.
Вдруг раздался скрип двери, звон шпор, еле уловимый, как дыхание, шелест платья и… все смолкло.
На балкон вошла юная баронесса в сопровождении моего отца. Я хотела скрыться, но какое-то жгучее любопытство приковало меня к месту. Баронесса опиралась на руку папы и смотрела в небо. Она казалась еще белее, еще воздушнее при лунном свете.
— Итак, вы вручаете мне свою судьбу, — ласковым шепотом произнес отец.
— Я верю и сознаю, что не легко вам будет это. Особенно трудно вам будет поладить с Ниной и стать для моей девочки второй матерью. Нина — дикий цветок. Привить его к чужой почве будет трудно. Но с вашим уменьем, с вашей мудрой головкой вы добьетесь ее любви, я в этом уверен. А раз она полюбит, то делается мягкой, как воск. Она добрая девочка. У нее настоящее южное отзывчивое и преданное сердечко.
— Зачем вы мне все это говорите, князь… Я уже люблю Нину, как родную дочь.
— Спасибо вам за это, Лиза! Я уверен, что моя дочурка полюбит свою новую маму.
Я видела ясно, как, говоря это, отец склонился в руке баронессы.
— Она уже знает о нашей свадьбе? — помолчав, спросила баронесса.
Я не слышала, что ответил на это отец, потому что в ушах моих что-то шумело, звенело и кричало на несколько ладов. Я плохо сознавала: были ли то звуки доносившейся из залы лезгинки, или то билась и клокотала в мозгу разгоряченная кровь…
Яркой огненной полосою пронизывала меня мысль: «Мой отец женится, у меня будет новая мама!» Эта мысль показалась мне ужасной, невыносимой…
— Нет, нет, я этого не переживу…
Я готова была крикнуть: «Я не желаю новой мамы, не желаю иметь мачеху!»
Однако у меня хватило мужества скрыть мое волнение пока они не ушли.
Но лишь только дверь скрипнула за ними, я с ловкостью кошки бросилась в сад, обежала его кругом, очутилась во дворе и по черному ходу пробралась в самую дальнюю комнату. Сюда смутно долетали звуки военной музыки, сменившей родную чиунгури. Лучи месяца слабо проникали через кисейные занавески окна. В углу стояла тахта. Я бросилась на нее, билась головою о ее подушки, стучала ногами по ее атласным валикам и задыхалась от рыданий. Мне казалось, что произошло что-то особенное, отчего должен рушиться потолок, должны раздвинуться стены…
