Он растерянно смотрел на Лауру. В ее глазах не было выражения виноватости. В них было горе, а также полная уверенность в праве находиться там, куда она пришла.
Никаких вежливых извинений.
– Я подумала, что должна прийти сообщить вам, что у меня будет маленький брат.
– Ох, – отпрянул Болдок. – Ну-у. – Он тянул время.
Бледное лицо Лауры ничего не выражало. – Ну и новость, ты не находишь? – Он помолчал. – Ты рада?
– Нет. Кажется, нет.
– Эти малыши – такая гадость, – с сочувствием согласился Болдок. – Ни зубов, ни волос, и орут до посинения. Матери, конечно, их любят, иначе эти несчастные скотины вообще бы никогда не выросли. Но когда ему будет три или четыре года, ты обнаружишь, что он не так уж плох. Как щенок или котенок.
– Чарльз умер, – сказала Лаура. – Как вы думаете, мой новый братик тоже умрет?
Он глянул на нее и твердо сказал:
– И не думай. Молния не ударяет дважды в одно место.
– Так и кухарка говорит. Это означает, что одно и то же не происходит дважды, да?
– Именно так.
– Чарльз… – начала было Лаура, но остановилась. И Болдок опять скользнул по ней быстрым взглядом.
– С чего ты взяла, что будет братик? С таким же успехом может быть сестричка.
– Маме кажется, что будет братик.
– Я бы на твоем месте не верил. Она будет не первой женщиной, которая ошиблась.
Лицо Лауры вдруг осветилось.
– Как Джосафат, – сказала она. – Самый последний котенок. А он оказался девочкой. Теперь его зовут Джозефина.
– Ну вот, – подбодрил ее Болдок. – Не люблю пари, но тут готов поспорить на деньги, что будет девочка.
– Правда? – с горячностью спросила Лаура.
Она улыбнулась такой благодарной и милой улыбкой, что Болдок был потрясен.
– Спасибо, – сказала она. – Я пойду. – Она вежливо добавила:
– Надеюсь, я не помешала вам работать?
– Все нормально. Я всегда рад тебя видеть, если по серьезному делу. Я знаю, что ты не станешь врываться ко мне ради пустяковой болтовни.
– Конечно не стану, – искренне сказала Лаура.
Она выскользнула и плотно прикрыла за собой дверь.
Беседа очень ободрила ее. Она знала, что мистер Болдок – очень умный человек.
«Скорее ошибается мама, чем он», – подумала она.
Сестричка? С этой мыслью она могла примириться.
Сестра – это всего лишь вторая Лаура, но в худшем исполнении. Лаура без зубов и без волос и совсем неразумная.
* * *
Сознание Анджелы прорывалось сквозь милосердный дурман анестезии, а васильковые глаза спрашивали то, что не решались произнести губы:
