В доме все было чисто и опрятно, но свежие запахи пищи не витали в комнатах, как было принято в праздничные дни. Где же мать, не слегла ли в больницу, думал Есенин, оглядывая давно забытые вещицы. Но может, и хорошо, что ее пока нет, а то с таким довеском долго объяснять, что к чему. Особенно папаше. Старикан с годами стал занудливым.
Ныш уже по-хозяйски шуровал на кухне, выбрасывая из маленького холодильника на стол все, что там имелось. Девчонку он держал рядом.
– Слышь, Есенин. Да к твоему приезду бабка готовилась. Смотри, сколько жратвы припасла! Давай, Ромашка, налегай, а то мягкость потеряешь. А баба без сала – это все равно что доска.
Неожиданно раздался стук в дверь. Ныш отшатнулся, уронив табуретку. Рука потянулась за пистолетом.
– Не смей! – остановил его Есенин. – Сиди тихо. В случае чего, ты – мой гость, а она – твоя подружка. Я с вами в поезде познакомился.
Он сквозь занавеску выглянул в окошко. Сердечко стучало колко. Тюрьма – не санаторий, нервишки уже ни к черту, устало подумал вор. На пороге разглядел женскую фигуру. Больше вроде никого.
Он открыл дверь.
– Володя! – расплылось в улыбке пожилое женское лицо. – Вернулся?
Есенин признал соседку.
– Да, – крякнул он в кулак, настороженный взгляд ощупал дворик.
– А я смотрю, свет вроде мелькнул. Думаю, ну вот, Лиза с Васей вернулись. Решила зайти по-соседски.
– А где они? – спросил Есенин про родителей, стойко загораживая порог.
– Как? А ты с ними не встретился? Они же тебя поехали встречать! Вдвоем. Неужели разминулись? – всплеснула руками соседка. – Вот незадача.
– Бывает, – недовольно пробурчал Есенин. – Скоро, значит, будут.
– Ой! А на дороге-то составы, говорят, столкнулись.
– Пассажирские? – напрягся Есенин.
– Не, два товарняка. Спьяну, наверное. Но пока разгребут завал да рельсы починят… Хорошо, что ты успел проскочить. На каком приехал?
– Да, хорошо, – согласился Есенин, игнорируя вопрос. Ему действительно стало спокойнее, что не пострадал пассажирский поезд. – Я здесь поживу несколько дней, – Есенин мучительно вспоминал имя-отчество соседки, но никак не мог вспомнить. – Отдохнуть надо после всего, отлежаться. Может, и выходить никуда не буду. Понимаете?
– Понимаю, Володя, понимаю. Исхудал, не с курорта, чай, – соседка осеклась. – Ну, ты, Володя, отдыхай. Я пойду, более тревожить не буду.
Есенин дождался, когда соседка прикроет калитку, и вернулся на кухню. Ныш невозмутимо жрал все подряд и пил водку, найденную в шкафчике. Осунувшаяся, потухшая Нина, прижав грязного медвежонка с оторванной лапой, тускло и неподвижно глядела на еду. После прыжка с поезда она слышала ужасающий грохот столкнувшихся составов. Где-то там среди обломков ей мерещилось растерзанное тело любимого Тихона. Остальное она воспринимала как в тумане и делала все машинально.
