Женский флигель утопал во тьме, за исключением одного окна, в котором колебалось пламя масляной лампы. В комнате был виден силуэт человека, бродившего взад-вперед с беззаботностью того, кто погружен в мечты. Увидев свою возлюбленную, принц Буи вздрогнул от прилива желания, в глубине широких рукавов заплясали, разминаясь, пальцы. На дрожащих ногах он вошел в комнату и пристально посмотрел на ту, которая с ним никогда не разговаривала.
Порыв ветра всколыхнул пламя, Лим повернулась. Серо-жемчужное одеяние, переливающееся в неровном свете, не скрывало чувственных изгибов юного тела. Ее волосы, днем спрятанные под шиньоном, сейчас были распущены и черным каскадом вились по спине. При виде запыхавшегося принца на ее губах появилась кошачья улыбка, приоткрывшая совершенную белизну зубов, предназначенных кусать или рвать на куски. Веки Лим полузакрылись, и на какое-то мгновение принц утонул в ее узких зрачках, пылавших желтым пламенем. Он сделал шаг вперед, она отступила, и он не мог коснуться ее груди. Издав хриплый крик, в котором звучали желание и разочарование, принц снова шагнул вперед, сумев только мимолетом прикоснуться к ее волосам. Лим повернулась вокруг своей оси, ворот ее платья на миг приоткрылся.
Принц Буи, глядя на вырез, в котором темнела ее кожа, почувствовал, что его мучает желание мять плоть, упругость которой мучила его с первого дня. Но в этой игре охотника с добычей принц уже проиграл, хотя все только начиналось. Почему принц унижался, играя в эти дурацкие игры, становясь смиренной жертвой дикой женщины? Лим, все еще с полузакрытыми глазами, казалось, стала нежнее и разрешила своему хозяину подойти настолько близко, что его ноздри наполнились необоримым животным запахом, который не могла приглушить никакая жасминовая вода. Думая, что уже достиг цели, принц простер все еще могучие руки, замыкая в них наложницу, но обнял лишь пустоту. Он оступился и упал на колено, а Лим, движением, полным рассчитанной небрежности, скинула тунику и предстала пред ним обнаженной.
Увидев такое количество кожи, принц хотел было закричать, но из его горла вырвался звук, подобный хрипу умирающего. Его взгляд не отрывался от ее медного тела, по которому, как золотое масло, лился свет. Подняв глаза, принц наслаждался ее безупречной грудью, великолепно обрисованными бедрами, талией, мускулами, волновавшимися под кожей при каждом изгибе. Восхищенный принц заметил густой черный изгиб под округлостью зада: плотные складки кожи подчеркивали черные дуги ягодиц — такого принц не видел ни у одной женщины. Принц, стоя на четвереньках на холодных плитах комнаты наложницы и устремив взгляд на ее бесстыдно обнаженное тело, так мало походил на охотников-победителей, когда-то властвовавших в горах и сеявших ужас и огонь с высоты спин своих животных, натасканных убивать, что та, которая никогда не говорила, разразилась звонким смехом.
