— Ян Юргелевич, — представился артист, — но чаще меня зовут Яцек.
Я, разумеется, не стал признаваться в том, что частенько приходится отзываться на прозвище «Анискин». Впрочем, и Анатоль Бешеный проявил столь несвойственную ему скромность. Церемонно раскланялись: «Сергей» — «Анатолий Чистовский».
— Дело в том, что нашим очень приглянулись здешние места, — сообщил новость капитан, — и мы хотели бы попросить вас, если можно, сопровождать нашу группу.
Боимся потеряться в лесу, — улыбнулся он.
Толик аж зарделся от удовольствия, я же призадумался. Соблазнительно, конечно. Но команду бросать не годится, деньги, к тому же, на выпивку сдал, да и Околовича надо пристроить, не бросать же приятеля.
Заметив мои колебания, Ян весело сказал:
— Ай-ай-ай! Нехорошо, хозяева. Нехорошо. Хотите бросить гостей на произвол судьбы?
Поддел, черт речистый. Куда было деваться. С Вадимом устроилось просто: ни он, ни приглашавший не возражали провести время вместе. Зато в раздевалке пришлось выслушать целую отповедь, едва предателем не обозвали. Слава богу, хоть денег не вернули, то есть дали шанс на исправление.
У ворот стадиона нас ждали. Человек пять-шесть. Две девчонки. Эти, не скрывая любопытства, вытаращились на меня. Еще бы: то парень бегал в трусишках по полю и вдруг является в кителе — суровый лейтенант милиции. Это им не театр…
Перед походом отоварились в коммерческом ларьке. Запросы у областной компании оказались серьезными. Бешеный озадаченно моргал.
— Что вы хотите? — прокомментировал покупки Юргелевич, — шмотки и жратва для богемы почти смысл жизни.
Вадик держался молодцом, выложил последние гроши — и ни один мускул не дернулся. Толик, как обычно, при расчете куда-то отлучился.
Отправились мы на реку. Ох и погода стояла. Ох и погода! Нипочем не поверишь, что такие дни могут повториться. Полная гармония в природе. И человеку легко и спокойно. Хотя поначалу я чувствовал себя неловко. Жалел, что связался с артистами. Они никак не могли выбрать верный тон. Пытались говорить со мной и Вадимом на каком-то диком жаргоне, на котором изъясняются в плохих кинодетективах. То и дело проскальзывали покровительственные нотки. Это меня здорово злило. И решил я поиздеваться. Стал «кормить» ребят небылицами, услышанными от Вечно Поддатого Винни-Пуха. Поразительно, до чего малосведуща публика в нашей милицейской кухне. Болтал-болтал да притомился, к тому же одна из девушек смотрела на меня с легкой иронией. А я силился вспомнить — как же ее зовут. Наша вереница двигалась по лесной тропинке, и недоверчивая слушательница, на мое счастье, налетела на выступивший из-под земли еловый корень.
