Почти тотчас же скороход принялся будить и оказалось, что карета прибыла на речную пристань. На узком гребном судне, которое Золотинка признала за каюк, приготовлено было застланное ковром место возле рулевого.
— Отваливай! — распорядился голос. Каюк пошел, набирая ход против мелкой и хлесткой зыби, а Золотинка отвалилась в дурное, голодное забытье.
Разбудили ее еще раз, когда солнце клонилось к западу. Мучительно разомкнув веки, Золотинка обнаружила, что дрожит от холода. Она заставила себя сесть и оглядеться. На широкой, как озеро, реке шли под веслами большие речные корабли насады. Нескончаемая вереница их открывалась назад, вниз по течению, сколько хватало взгляда, а впереди подступала острая корма богато убранного насада с двумя оголенными мачтами без парусов. По зеленым равнинным берегам видны были пастбища и возделанные поля, крестьяне близкой деревушки глазели на княжеский караван. Низкие горы по левобережью отодвинулись верст на десять или на двадцать, а по правому берегу можно было разглядеть синеватую дымку далекого Меженного хребта.
Медленно настигая насад, лодка ткнулась носом в отделанную резьбой лестницу — два таких схода, устроенных по сторонам кормы как продолжение бортов, спускались до самой воды. Ярыжка с насада принял конец и споро привязал его к лестничной боковине, потом с той же поспешностью взбежал наверх, чтобы освободить дорогу вельможе.
С палубы спускался Рукосил — отрезанная воротником голова… и эта резкая черта усов. Рукосил и принял Золотинку, когда, шатаясь и задевая коленями гребцов, она пробралась по скамьям на нос лодки.
— Очень вы страдали, сударыня? — спросил он, после того, как, подхватив девушку сильными руками, поставил ее на нижнюю ступень лестницы, что летела над самой водой, мокрая от высоких волн.
Вряд ли Золотинка что-нибудь ответила на вопрос.
— Вы осунулись, сударыня, — сказал Рукосил как бы с сочувствием. — Остались одни глаза. Но и этого много.
Золотинка не поняла, что он имел в виду, отметив для себя почему-то, что живое выражение в лице — и сочувственное, и дружелюбное — появилось с первым сказанным словом и с последним угасло, словно это был другой человек, когда молчал.
Избегая по возможности неприятной ей помощи, она поднялась на палубу. Столпившиеся в проходе у надстройки дамы и кавалеры, придворное общество, глядели с едва прикрытым любопытством. Можно представить, чего стоила их учтивая невозмутимость, если принять во внимание насколько к месту и вовремя явилась сюда Золотинка в своем разодранном по самый пах, мятом, в струпьях лежалой соломы платье. Растрепанная ветром и нечесаная… ширяя по сторонам запавшими глазищами. Под руку с источающим любезность конюшим.
