А в мутном небе с холодным солнцем кружили, распластав крылья, большие орлы.
К концу дня все выбились из сил. На крутых подъемах Золотинка подталкивала повозку вместе с мужчинами и так вымоталась, что уж ни слова не говорила, а тяжело дышала и глядела под ноги, то и дело стряхивая с бровей пот. Случай остановиться на привал представился лишь после того, как ущелье, где вилась дорога над пропастью, расширилось, обращаясь в долину. Вереницы беженцев сворачивали к пустынному ложу ручья, люди бросались наземь в изнеможении.
— А ты хороший товарищ, — произнес, отдуваясь, Лепель, когда лошадь стала.
Ты хороший товарищ, отметил он словно бы с удивлением — недоверчиво. Словно что-то ему тут открылось, когда увидел посеревшее от разводов пота лицо девушки с заострившимся носом, огромные запавшие глаза… приоткрытые в дыхании губы.
Да Лепель и сам выглядел не лучше — с чего бы ему выглядеть лучше? Но Золотинка лишь глянула, ничего ему не сказала.
От ручья открылись заслоненные прежде кручами горные просторы, ближе, отчетливее подступил Меженный хребет со смятыми, подпирающими друг друга вершинами. Они различались в истонченном сухом воздухе необыкновенно ясно, но чем дальше, тем больше теряли естественные оттенки, расцвечивались синим и розовым. Только по этим холодным тонам и можно было догадаться об открытых глазу расстояниях.
И Золотинка вздрогнула, словно от неожиданности, когда распознала среди безжизненных развалов рукотворную каменную твердыню. Крепость ушла в тень от ближней кручи, которая поднималась выше самых высоких башен и шпилей; только в сравнении с вполне постижимыми размерами крепости и можно было уразуметь подавляющий взлет скалы, которая укрывала замок от вечернего солнца. Природа гор накладывала отпечаток и на творение человеческого искусства: крепость врастала в камень. Глухая стена, извиваясь на разных уровнях, заворачивала в себя черепичные крыши, строения и стоящие особняком башни. На голых склонах холма светлым узором различалась проложенная петлями дорога.
Это и был Рукосилов Каменец.
Однако ни у кого уже не было сил на последние, оставшиеся до убежища версты — люди, кони, ослы спускались к ручью, чтобы напиться, и тут оставались. У кого сил хватало, вяло двигаясь, палили костры из сухого чертополоха, чудовищные заросли которого в рост человека стояли по долине застывшим лесом.
Час спустя в окружении немногочисленных приближенных проехала, не останавливаясь, простая повозка с принцессой Нутой. За нею с окаменевшим лицом, уставя взор в землю, протрусил на лошади Юлий в шапочке с обращенным вниз перышком. Никто не поднялся приветствовать царственных особ, разве что находил приличным оглянуться. Нуту сопровождали старцы. А мессалонские воины, немного продвинувшись по дороге, тоже свернули к воде и к зарослям чертополоха.
