Он весь как-то сразу обмяк, потер проплешь усталым движением, углы рта опустились.
— Труп снесло течением, наверно, — скептически и безразлично (так показалось Андрею) сказал корректор и побарабанил карандашом по гранкам. А главное: сообщение требует проверки. Ведь, по существу, господин Аркадьин…
Иона не дал докончить. Он опять загорелся.
— Вздор! Какая тут может быть ошибка? Все данные! Ночь, острова, тьма, автомобиль, полынья, офицеры…
Он обхватил Андрея за плечи и подвел к столу.
— К делу, к делу! Будем действовать в пределах возможного… Мы все-таки прогремим! Садитесь, пишите… Покрасочней, понимаете? Чтоб у читателя по коже мороз… И дайте себе полную волю — никакой протокольной достоверности, если она не играет… Это ж рассказ очевидца… Тут возможен, тут прямо необходим полет!..
Он пододвинул чернильницу.
— Триста… четыреста строк… Сколько хотите, я не стесняю… Два рубля строчка! В десять раз выше высокой нормы, что! Но никому больше ни слова! Под клятвой. Так или иначе, — мы будем первыми, как только обстоятельства позволят… Дмитрий Павлович (он метнул взглядом в сторону корректора) — профессионал, его предупреждать о сохранении редакционной тайны не надо.
Он оживал от минуты к минуте. Голос опять пошел львиным рыком.
— Я сейчас сам позвоню на квартиру старца — и по кабакам… Вилла Родэ — он там часто бывает… и к цыганам. Может быть, сразу нападем на след. Офицеры были пьяны, достоверно? Но чтобы быть пьяным, надо где-то напиться, что? Голову дам на отсечение — они вывезли его из вертепа и кокнули по дороге.
Он распахнул дверь, но остановился на пороге и сказал очень озабоченно:
— Вы не голодны? Я сейчас сорганизую. Икры, ветчины, холодный ростбиф… бутылку вина… для фантазии! Бутылка доброго вина — это же делает поэта, это дает полет!
Иона исчез. Только сейчас пришел в себя Андрей. Зачем он так… Вышло ж совсем, совсем не то, за чем он бежал… и…
Корректор молча пододвинул к нему длинные, полосками нарезанные белые листки, запер дверь на защелку, присел за дальний столик и стал писать быстро, мелким почерком, на обороте гранок. Заметив, что Андрей следит глазами за ним, он кивнул дружески:
— Не беспокойтесь: я не о том… Хлеба не отобью.
Он дописал, собрал гранки, надел шубу и шапку и вышел.
