Приказ сработал. Мои слова так разозлили Кэрол, что она на время позабыла про тошноту. Мгновение спустя я уже сидел в кресле пилота, хотя само по себе это мало что могло изменить. Обстановка вокруг напоминала час пик в мясном магазине, но это не имело никакого значения.
Главное заключалось в том, что самолет опять пошел вниз, и я отчетливо видел белые гребешки волн. Альтиметр показывал высоту менее тысячи футов. Самолет снижался. Я ухватился за ручку между колен и потянул на себя. Самолет тотчас же взмыл вверх и стал падать на крыло. Я поспешно вернул рычаг в исходное положение и оставил его в покое. Потом я протянул руку к дросселю, но она застыла в воздухе: я не знал, должен ли я убавить или прибавить газу. Самолет порхал в небе, словно раненый селезень, но я решил оставить его в покое, и в конце концов он сам выровнял курс и полетел более уверенно. Затем я снова взялся за приборы. Только я на сей раз работал двумя пальцами - большим и указательным - и тянул очередную ручку или поворачивал руку осторожно, на миллиметры.
Прежде всего, нужно было увести проклятую птицу повыше в небо, чтобы у меня появился простор для экспериментов. Постепенно я разобрался, какая ручка чем управляет - руль, руль высоты, элероны...
Альтиметр подтвердил, что мы больше не теряем, а напротив, набираем высоту. Я более или менее управлял машиной - а вернее сказать, машина управляла мной.
Короче, похоже было, что еще какое-то время мы не грохнемся, и нужно было поскорее принимать решение, что делать дальше.
Я огляделся. Уже совершенно рассвело, и какое-то время внизу я видел только воду. У меня возникло паническое чувство потерянности. Мы затерялись над простором Тихого океана и летели куда-нибудь в Китай, а точнее - поскольку мы по-прежнему двигались на юг - то через Южную Америку и в Антарктиду. Затем я приметил узкую полоску земли справа и сзади. Следующим испытанием, следовательно, было постараться как-то развернуть чертов самолет и полететь назад.
Для этого пришлось поэкспериментировать, поскольку самолет нельзя просто так взять и повернуть направо или налево. Самолет должен сделать вираж. Кроме того, педали руля действовали в этом самолете совсем не так, как в аэросанях, на которых я катался в детстве. Эта мелочь в минуты стресса может причинить немало неприятностей.
Наконец кое-как нам удалось повернуть на северо-запад, и я обнаружил ручки и рычаги, которыми орудовал Гашек сразу после взлета. Они могли позволить самолету лететь без моего неуклюжего вмешательства. Занявшись работой с приборами, я заметил, что моя спутница в плохом состоянии, но помочь, ей мне было нечем. Поэтому я предоставил ей сражаться со своей тошнотой в одиночку. Теперь же она заговорила слабым неуверенным голосом:
