За рулем седана сидел какой-то темнолицый тип в хаки и казенного вида фуражке. Его я не знал, зато его пассажир, сидевший на переднем сиденье, показался мне знакомым своими аккуратными усиками. Либо наш друг Солана-Руис прочитал утренние газеты, либо у него был личный источник информации. Так или иначе, он счел случай в Пуэрто-Пеньяско заслуживающим его личного внимания. Он ехал явно туда, ибо больше никуда эта дорога не вела.
На заднем сиденье сидела женщина, но как следует разглядеть ее через темное стекло мне не удалось. У меня возникло нехорошее предчувствие, что в более благоприятных условиях я бы ее узнал, хотя трудно было вспомнить особу женского пола, с которой и я, и сеньор Солана были бы знакомы.
- Что случилось? Ты знаешь этого человека? - поинтересовалась Кэрол.
- Какого человека? Кэрол снисходительно усмехнулась.
- Милый, ты на редкость упрям. Пора бы мне научиться не задавать тебе вопросы. А далеко нам еще ехать? Ты, кажется, сказал, всего шестьдесят миль. Но в этой пустыне не найти и чашки воды, не то что целый залив.
Внезапно мы оказались в городе. Характер ландшафта совершенно не изменился, но справа и слева от дороги замелькали темные предметы. При ближайшем рассмотрении они оказались глиняными домишками. Мы были на окраине Пуэрто-Пеньяско.
Проехав еще с полмили, мы увидели и залив. Синяя гладь воды, песчаный берег, слева переходивший в каменистый мыс, где располагался центр городка. Там виднелись доки, склады и приземистые рыбачьи баркасы.
- Отель, рекомендованный мне работником бензоколонки в Аризоне, назывался "Плайа Эрмоза" - "Прекрасный берег". Не доезжая до центра города, мы свернули и поехали по неровной дороге в сторону побережья. Территория мотеля была обнесена забором, за которым мы увидели невысокие домики-номера, а также дом побольше, где находились офис, бар и ресторан. Подъехав к нему, я обнаружил стоящий у входа "олдсмобиль" Соланы-Руиса, выглядевший, словно слепое мокрое чудовище, выброшенное на берег. Впрочем, может, и не слепое, а просто дремавшее, прикрыв глаза.
Несколько столиков на веранде недалеко от входа были заполнены людьми. За одним из них в одиночестве сидела девушка в эластичных брюках цвета орхидеи и в белом свитере-безрукавке, походившем на мужскую нижнюю рубашку. В некоторых местах свитер бугрился, хотя в общем-то с выпуклостями у девицы дело обстояло так себе. У нее были сильно накрашенные рот и глаза. Сложное устройство ее прически - густые каштановые волосы - находилось в странном контрасте с неформальностью ее, так сказать, костюма.
