У бедного Деде-Будага сердце захолонуло...
Шах продолжал:
-Разумеется, не пристало девушке без позволения родителей выезжать на охоту, красоваться на миру, на пиру, а уж тем паче совершать поступки, роняющие ее честь... пытаться вскружить голову молодому человеку, чья родословная известна всей стране...
Шах говорил как по писанному...
Намек был довольно прозрачный. Стрела метила в Деде-Будага. Это стало ясно всем, в том числе и именитым туркманам, присутствующим здесь. Деде-Будаг побелел лицом.
-С вашего позволения, мой шах...
-Какое еще позволение! - грубо осадила его шахбану. - Неужели неясно? И зачем только ты носишь папаху?
-Как вы можете... - Деде-Будага душила смертная обида.
Шамлинцыи устаджлинцы стали подобострастно подпевать шахбану.
-Не перечь шахской воле!
Сам шах хранил молчание. Он уже был бессилен обуздать разбушевавшиеся страсти.
-Так он еще посмел к шаху явиться...
-И не один, а с целой оравой...
У тех и других руки потянулись к кинжалам.
-Бесстыжие...
-Они-то и подзавили девушку...
-Может, и без колдуньи не обошлось.
-Разве можно давать такую волю собственной дочери!
-Не управляются...
-Не хотят...
-Выгода есть, потому...
-Ну да, стать тестем шахзаде - недурно.
-Ничего себе затея...
Почтенный туркманский эмир, известный своей доблестью и отвагой Мохаммед-хан поднялся с места без разрешения:
-Мой шах! Прошу вас пресечь эту хулу! Вам хорошо известно, что ни Деде-Будаг, ни мы не заслуживаем этой непотребной брани и не опустимся до той низости, в коем нас здесь подозревают! Все это позорище подстроено шамлинцами, чтобы уронить нас в твоих глазах...
-Честь по заслугам! - язвительно заметила шахбану.
-Малейка!..
Шахбану не унималась:
-Это же ни в какие ворота не лезет! Нам говорят: туркманы пришли сватать шахзаде... Где это видано - присылать сватов в дом жениха?! Приструните вашу красну девицу! Остальное - не ваша забота. Не пристало мужчинам таким способом добиваться милостей... Шахиншах устал. Довольно.
Шах почувствовал облегчение - его тяготила эта безобразная перебранка. Он поднялся, давая понять, что аудиенция окончена.
-Не смею вас задерживать, господа.
Люди Деде-Будага ушли первыми, вымученно откланявшись. Погодя покинули шахские покои шамлинцы и устаджлинцы.
Шах с шахбану удалился еще раньше, не дождавшись прощальных поклонов.
В зале остался один Мирза Салман. Лукавый царедворец ликовал...
Вдогонку гостям неслись ехидные подначки.
Одна из бойких служанок, высунув голову из каморки, звонко пропела:
