– Ты еще здесь?
– Ухожу, – сказал я.
Я собирался идти спать. Но Зузана опередила меня, ворвалась в мою каморку и начала без разбору выбрасывать вещи, книги, пластинки, одежду.
– Забирай все, забирай!
– Ты с ума сошла!
– Нет, я именно не хочу сойти с ума!
– Завтра…
– Я не хочу, чтобы у нас с тобой было еще какое-то завтра, ясно? И я отлично понимаю, почему твоя бывшая жена решила развестись с тобой!
Тут наконец и мои нервы не выдержали.
– Геду сюда, ради бога, не впутывай!
(В ту ночь я, естественно, от Зузанки не переехал. Только через три дня.)
– Чего уставился? – вывел меня из оцепенения голос Бубеничека. Из бара сюда, в кабинет Бонди, доносился звук включенного на полную мощность магнитофона. Это пани Махачкова служила благодарственную мессу в честь маэстро Пилата.
«Любовь… играет кровь… ты со мною вновь…» – пел Милонь.
Вот для кого легко писать тексты! Главное, чтоб было побольше гласных, – и восторженные поклонницы будут штурмом брать прилавки в магазинах «Супрафона».
– Не ожидал, – покачал я головой.
Маска мумии на лице Бонди наконец ожила, и мешки на его щеках задвигались.
– Что это Колда?
– Ну да, – сказал Климеш, – мы тоже.
– А это точно?
Добеш печально взглянул на Бонди, и тот заговорил:
– Помнишь, как ты позавчера договаривался с Зузаной?
Я кивнул.
– Вы договорились на восемь, верно?
– Верно.
– Так вот, мы поехали в «Беседу», – объяснял Бонди, – да только все сорвалось. Одна готовая песня отпала – ее уже успели записать для телевидения парни из Брно. Я про это не знал.
– Ну и что?
– А то, – сказал Бонди, – что эта песня шла в самом начале, понял>0
– Понял.
– Так что понадобилось ее заменить.
– И что дальше? – спросил я нетерпеливо.
– Подожди. У Зузаны был на телевидении контракт на шесть концертов в месяц, и строили мы их всегда так, что в начале шло что-то новое, а потом выборка из старых программ.
– Мгм, – я все еще не понимал.
– В ту субботу мы в «Беседе» должны были только репетировать, – тянул Бонди, – и тут я узнаю, что нашу песню записали в Брно и что эта программа будет показана в том же месяце, но на две недели раньше нашей. Тогда мы решили пустить что-нибудь новенькое. Зузана сказала, что у нее есть одна твоя песня на музыку Добеша.
– «День как любой другой»?
– Да, – сказал Бонди. – Тот текст, что ты дал ей после обеда. Во вторник ожидалась еще одна репетиция, и я сказал, что делать нечего, отложим до вторника, а мы с Добешем еще взглянем, как это вышло, и распустил ребят.
