- Иосиф Георгиевич,- молвила женщина,- я увидела, что у вас горит свет...
- И - многозначительная пауза,- сказал доктор. Какая же ты смешная!..
- Хотите, я вам принесу поужинать?
- Хочу!
Она приоткрыла дверь, появился с подносом Юра - самый молоденький санитар. "Юрка - сирота, ни квартиры, ни черта". Как показалось Иосифу Георгиевичу, ужин был водружен на стол с излишней театральностью. И он счел нужным отреагировать аплодисментами.
- Кушайте. Приятного аппетита,- сказала Аделаида Оскаровна.
- Какая-то вы сегодня не такая!
И действительно, даже с поправкой на пьяное преувеличение Ада была сегодня хороша. Она зачесала назад волосы, приоткрыв свои чудные маленькие уши, ярко, но не броско подкрасила губы, подвела глаза, которые, впрочем, по своей чувственной и энергетической силе в том не нуждались. И смотрела она тоже по-особенному: тревожно и вопросительно. Яркие пятна губ и глаз. Чужое, незнакомое лицо. Но и влекущее...
Не спросив разрешения, она сняла белый халат, впрочем, уже расстегнутый, бросила его на спинку стула. На ней было короткое легкое платье бледно-розового цвета. Доктор никогда не видел ее в платье - все время в безукоризненно белом халате. Она исхитрялась приходить раньше, а уходить позже. Необычайно привлекательное одеяние приоткрывало круглые колени и довольно тугие ляжки. "Ей, кажется, где-то около сорока",подумал Иосиф Георгиевич, остановив взгляд на смелом вырезе на груди. Аделаиду сегодня явно подменили. "И сиськи у нее ничего,- с пьяной бесцеремонностью оценил доктор. Ох, уж эти белые халаты на женщинах! Один их вид стерилизует мужчин!" - еще более развязно заключил он.
Аделаида присела на край стула, свела колени.
"Сейчас или никогда!.. Подумаешь, ценности!" Он кашлянул, зажмурился, как кот, и бухнул:
- Раздевайся!
Когда он открыл глаза, Аделаида уже стояла и, глядя поверх его головы, торопливо расстегивала немногочисленные пуговки у себя на груди. Доктор еще раз зажмурился, дивясь силе своей власти, и, когда вновь поднял веки, Аделаида стояла уже в одних чулках телесного цвета. Изящно поставив ногу на стул, она стянула сначала один чулок, затем - так же неторопливо - второй. Доктор зарделся. Ни одна женщина не устраивала ему стриптиза. И это неожиданное зрелище сильно взволновало его. Хмель не то чтобы прошел, а превратился в иное качественное состояние - подстегивающий допинг любви. Аделаида (да и она ли это?) смело и требовательно взяла доктора за руку, вытащила из рыхлого кресла, потом повернулась спиной, качнула полными бедрами...
