– Товарищ, а кто вы такой?
– Господь. Просто Господь, – мужчина в махровом халате настороженно огляделся по сторонам.
– Господь, да? Владимир! – полковник круто повернулся к Мережкину. – Вы его из психушки выдернули?
– Никак нет! – Владимир Степанович вытянулся и побледнел. – Исключительно производная квантовой экстраполяции – объект настоящий.
– А почему в тапочках? – член комиссии уставился на чуть прикрытые халатом редковолосые ноги.
– Не ваше дело, знаете ли… – огрызнулся Господь и, чувствуя себя все более неуютно, встал. – Будьте добры, вернуть меня обратно. Немедленно обратно!
– Ах, вон оно что? Кто ты такой, я спрашиваю? И это?! Что за маскарад?! – Коновалов подошел, решительно схватился за нимб, паривший над субъектом. – На экспертизу эту штуку! Безобразие! Вот куда драгметаллы уходят! – Он силился сдернуть подозрительный «бублик», паривший вопреки законам природы над чужой головой. Однако странный предмет никак не поддавался, и этот необъяснимый здравым смыслом факт Павел Андреевич принял, как очень дурной знак. «А может действительно Господь?», – проскользнула мысль в распаленном уме Коновалова. Он даже захотел перекреститься, как спрятавшийся за машиной Толмачев, но вместо этого сказал:
– Бог, значит? Чем докажешь? Ну, яви чудо, Господи-и!
– Не могу здесь, – Бог попятился от сумасшедшего взгляда полковника и обтер рукавом выступивший на лбу пот. – Среда не та, понимаете ли. Нехорошая среда. Не по мне. Я работаю только в Высших Хорах. Там! – он вскинул толстенький палец к потолку. – И на мелочи, как вы, не размениваюсь.
– Крутой, да? – Коновалов вернулся к столу, с рычанием выдохнул и залпом допил остаток спирта. – А я тоже не дурак, ежели полковник. Ой, не возгордись, Господи! Так в вашей книжице сказано? Не суди, и не судим будешь.
– Глаз за глаз, – добавил Мережкин. Скинув пиджак, он принялся расстегивать ворот рубашки.
– Это ошибочная запись, – парировал небесный гость. – Мы исправили на: «подставь другую щеку».
– Тоже мне, законотворец… А знаешь, какая у меня зарплата, и сколько народу в Африке с голоду сдохло? – Павел Андреевич недобро прищурился.
– Не имею с собой статистики. И вообще, не хлебом единым… – Господь с вызовом глянул на Коновалова.
– Сидеть! – выпучив гипнотически-пьяные глаза, заорал полковник.
Владимир Степанович едва успел подставить стул, Бог плюхнулся на него, отвесив пританцовывающую челюсть.
– А я тебя сейчас без хлеба и воды на четырнадцать суток? – Павел Андреевич угрожающе навис над ним.
