– То есть вы хотите сказать, что еще не располагаете препаратами, убивающими этот загадочный вирус?
– Увы, это так, сыворотки пока не существует. Но, могу вас уверить, мы располагаем всем необходимым для синтезирования антивируса. И, разумеется, при соответствующем финансировании, проблема эта вполне решаема в течение двух-трех лет.
– А может быть, вы поподробнее расскажете нашим зрителям, как действует этот вирус?
– По невыясненным пока причинам вирус этот опасен для особей молодого и среднего возраста. Для детей же и стариков он абсолютно безвреден. В лаборатории мы проводили неоднократные опыты с крысами. Одну из них инфицировали и возвращали в клетку, к другим крысам. Через несколько дней у зараженной крысы появлялись очевидные признаки депрессии. Она отказывалась нажимать на педальки, соединенные с электродами, вживленными в мозговые центры наслаждения, то есть отказывалась удовлетворять такую же естественную потребность, как еда, сон, спаривание. Но мы наблюдали и более пугающие вещи. Крыса отказывалась от борьбы за существование с другими особями, у нее утрачивался здоровый дух соревновательности. В скором времени такая крыса, как правило, оказывалась убитой своими соседками.
– Но ведь вы не думаете, что и люди тоже… Ведь это же страшно! – журналистка в простодушном волнении прижала руки к груди.
– Ну, на то мы и люди, чтобы изменить это, – благодушно ответил дядька. – Но могу вас успокоить: болезнь эта становится причиной не столько убийств, сколько самоубийств. Более того, здесь есть несколько аспектов, так сказать, культурного характера. Общеизвестно, что многие люди искусства были одолеваемы тем самым недугом, о котором мы с вами говорим. И я думаю, а многие мои коллеги согласны со мной, что большое число художников и философов творили, побуждаемые к тому именно нашим вирусом.
– Какой же вывод вы делаете из этого?
– А вывод простой: львиная доля мировой духовной культуры имеет вирусную этиологию. Кстати, я не исключаю, что и все религии произрастают из той же основы. Ведь к богоискательству человек приходит не от хорошей жизни, чаще всего – через экзистенциальный тупик. Это просто-напросто болезнь, с которой нужно и можно бороться.
– Не считаете ли вы, что сыворотка счастья, как вы ее назвали, уничтожит в этом случае нашу культуру?
– Отнюдь. Счастье – это тоже культура. Мы должны научиться быть счастливыми, ведь пока что мы не умеем этого. Конечно, культура счастья, не исключено, опустошит библиотеки, картинные галереи, музеи, но зато произведением искусства станет сам человек, с его мечтами, желаниями, с его, не побоюсь этого слова, каждодневными потребностями, с малейшими движениями психической организации.
