И правда.
Слепому не объяснишь про свет, глухому не объяснить про звук.
Как объяснить ей то, что мы с ним вросли друг в друга? Что нам расстояние не мешает чувствовать стук сердца и улыбки другого?
— Я к тебе по делу, — подняла я глаза на нее, ставя точку в бесполезном разговоре.
— Говори, — кивнула она.
— Вер, вот скажи — как можно человеку поставить охранку без его ведома?
Она помолчала, раздумчиво глядя на меня, не торопясь съела пирожок и вопросила:
— Своему охламону, что ли?
— Дэну, — с нажимом поправила я.
— А чего он сам-то, против?
— Против, — печально кивнула я.
— Вот остолоп, это же сколько б денег сэкономил, — покачала она головой. — Ты же за свои охранки деньжищи несусветные дерешь!
— Так они и действуют год!
— Ну-ну, разобиделась сразу! Мне-то что? Я чужие деньги считать не буду, я — не Лорка-Святоша.
— Что, опять эта змеюка под меня копает? — насторожилась я.
Святоша меня страсть как не любит, факт общеизвестный. И не упускает возможности с божьей помощью напакостить.
— Жалуется, что ты деньжищи заколачиваешь, а на церковь десятину не сдаешь!
— Чего? — возмутилась я. — А Святоше об этом откуда известно? Она что, меня со свечкой около церковного ящика караулит?
— Пьяной она тебя тут как-то видела. И курящей!
— Вот ведь врет, вехотка старая!
— Да я ей тоже сильно не поверила. Но в одном она права — в грехе ты с мужиком-то живешь.
— Слушай, я тебе говорю — это наше дело.
— Смотри, обрюхатит и бросит.
— ВЕРА!!!
— А ты на меня голос не повышай, — спокойно сказала ведьма. — Мое дело предупредить, а дальше сама думай, взрослая уже.
— Вер, у меня и так настроение паскудное, ты еще подливаешь.
На колени ко мне забралась трехцветная кошка-пеструшка, свернулась калачиком и заурчала от счастья под моей ладошкой.
— Успокоя дать? Недавно варила, у соседки совсем нервы никудышные стали.
— Лучше совет дай, — вздохнула я. — Как же мне Дэна в охранки-то закутать, а?
— Совет, говоришь, — Вера задумалась, рассеянно сжевала пирожок и наконец молвила: — А если ему заговоренную на охрану вещь подарить?
— Вер, ему кошка сегодня снилась, какая к черту вещь, — устало призналась я.
— Ого, так с этого и надо было начинать! — теперь она смотрела сочувственно, с традиционной русской жалостливостью во взоре. — Ну, коль так, то у твоего милого два пути. Или сделать охранку, или…
— Ну? — тихонько подтолкнула я запнувшуюся ведьму.
— Ну или пусть хлебнет горюшка, — пожала она плечами. — Все одно — жениться не хочет, чего ради тебе стараться.
