– Я присмотрю за мулом. – Она схватила потертую просоленную уздечку, некогда принадлежавшую королевскому пони.
– Нет. – Николас накрыл ее ладонь своей.
Они уставились друг на друга. Мириэл жалела, что ей не хватает роста. Еще бы полфута, и ей не пришлось бы смотреть на него снизу вверх.
– Я вернусь, обещаю, – сказал он. Мириэл не выпускала уздечки.
– Откуда мне знать, что ты сдержишь свое слово?
– Придется поверить.
Мириэл впилась взглядом в его лицо, словно надеялась таким образом проникнуть в его мысли, но его глаза цвета темной морской волны были непроницаемы.
– Как я доверился тебе, рассказав про свою семью и короля Иоанна, – добавил он.
Мириэл закусила губу, внезапно почувствовав себя жалкой и ничтожной.
– Только недолго, – попросила она, отпуская уздечку.
Не отвечая, он повернул мула и цокнул языком. Мириэл, объятая страхом, наблюдала, как он уходит с кладбища. Сомнения, пусть подлые и низкие, ее не покидали. Не исключено, думала девушка, что она в последний раз видит и его, и богатство, которое могло бы изменить ее жизнь. Ей следует догнать его, схватить за руку и рискнуть пойти вместе с ним в город. Но у нее не было сил. Ее мучили усталость, холод и страх. Последние два дня отняли у нее остатки мужества. Она была опустошена.
Мириэл опустилась на колени у одной из могил, сложила руки и – чтобы уж до конца соблюсти приличия – помолилась за упокой души того, кто лежал под укрытым дерном холмиком. Холод просачивался под ее монашеский балахон и нижнюю льняную рубашку, на коленях расплывались два темных мокрых пятна. В памяти всплыл хмурый февральский день, когда похоронили ее дедушку, а вместе с ним и все ее надежды на благополучную жизнь.
Мимо прошли две женщины, возвращавшиеся с рынка домой через кладбище, чтобы срезать путь. На одинокую монахиню со сложенными в мольбе руками они почти не обратили внимания. Мириэл глянула на них из-под опущенных ресниц и как безумная забормотала слова молитвы, пока те не скрылись из виду. Интересно, что ей делать, размышляла девушка, если из церкви вдруг выйдет священник и начнет задавать ей вопросы? В конце концов, она решила, что лучше об этом не думать. Вперивши взгляд в кладбищенские ворота, она всеми силами души молча повелевала Николасу вернуться.
Церковный колокол пробил полдень. Звон тяжелой бронзы отозвался в ее голове гулким эхом. В монастыре Святой Екатерины монахини после полуденной трапезы, наверно, как всегда, отдыхают за спокойными занятиями, думала Мириэл. Сестра Юфимия ходит по комнатам со своим прутом, высматривая, кого бы из послушниц наказать за недостойное поведение. В лазарете сестра Маргарет дремлет, опустив подбородок на грудь, а Годифа кружит вокруг нее на цыпочках, обслуживая больных.
