Лес начал понемногу редеть, сплошная чаща стала разваливаться на небольшие рощицы, и очень скоро я увидел вдалеке группу строений. По всей видимости, это и была деревня Мартенек. Тропка, по которой я шел, теперь вывела меня на поля с колосящейся пшеницей. Если использовать наш земной календарь, то сейчас в этом мире должно быть начало августа. Работников в поле я не заметил, хотя день был погожий. Это было странно, но мне совершенно не хотелось искать причину такой непонятной лени местных жителей. Я прошел еще с километр и скоро вышел на широкий тракт, ведущий прямо к деревне.
Здесь мне впервые встретился человек. Какой-то пожилой крестьянин ехал в деревню на повозке, запряженной ослом. И повозка, и осел, и крестьянин ничем не отличались от своих земных собратьев.
— Добрый день, отец! — крикнул я, помахав крестьянину рукой. — Не в деревню ли едешь?
— Приветствую, уважаемый лох, — ответил старик и остановил повозку.
Меня как обухом по башке саданули. Проклятый Консультант! Ведь сказал же, сволочь, что мой незавидный профиль никто здесь не заметит. Ну, встречусь я с этим говнюком, я ему покажу…
— Что-то не так? — крестьянин перестал улыбаться.
— Нет-нет, отец. Это деревня Мартенек?
— Она самая, уважаемый лох.
— Превосходно, — я скрипнул зубами. — Не подвезешь ли до деревни?
— Охотно, уважаемый… — Старик осекся, поймав мой взгляд. — Десять соверенов.
— А не жирно ли будет?
— Совсем не жирно. А коли жалко денег, топай пешком дальше.
— Прощай, — я понял, что старик задрал цену как минимум в десять раз. Учтем на будущее, что здесь все видят во мне…Язык не поворачивается назвать кого. И при удобном случае попытаются развести. Вот я и не буду таким словом. Пусть едет дальше на своей таратайке. До деревни не так далеко, прогуляюсь без проблем.
Я демонстративно плюнул в дорожную пыль, смерил старика-рвача презрительным взглядом и зашагал к деревне.
Мартенек оказался грязной и убогой деревушкой: дома были глинобитные с соломенными крышами, дворики перед ними были отгорожены от улицы низкими плетнями — курица перепрыгнет. Воздух пропитывал ядреный запах навоза, отбросов, псины и невычищеного свинарника. Кудлатые грязные кабыздохи тявкали на меня едва ли не из-за каждого забора. У домов возились крестьяне — в большинстве молодые крепкие ребята в сермягах и деревянных башмаках, и девушки в холщовых платьях и платках, похожих на детские чепчики. Местные народ показался мне не блещущим красотой — мужчины были низкорослые и широкоплечие, с мрачными неприветливыми физиономиями, женщины мелкие и чернявые. Мое появление было встречено с молчаливым интересом, крестьяне и крестьянки таращились на меня, но заговаривать никто не решался. Тогда я сам решил начать разговор.
