– Вот как? – произносит она, адресуя свой вопрос скорее себе, чем мне. – Расскажите мне о нем.
– О Чечееве?
– Он грузин или кто-то еще?
Ох, Ларри, тебя бы сейчас на мое место.
– Нет, боюсь, что нечто совершенно другое. Он с Северного Кавказа.
– Значит, он чеченец, – говорит она с ноткой специфического догматизма, который я начинал ожидать от нее.
– Близко, но не совсем, – сказал я доброжелательно, хотя меня подмывало послать ее посмотреть по карте. – Он ингуш. Из Ингушетии. Это рядом с Чечней, но меньше по размерам. Чечня с одной стороны, Северная Осетия с другой. Ингушетия посередине.
– Понимаю, – отвечает она с прежним отсутствующим взглядом.
– Для КГБ Чечеев был почти иностранцем. Представителей мусульманских народностей КГБ, как правило, не использует за границей. Они вообще стараются не использовать их. Существуют специальные правила, чтобы держать их под контролем, за глаза их называют «черножопыми» и стараются держать на окраинах. ЧЧ – редкое исключение.
– Понятно.
– ЧЧ – так звал его Ларри.
– Понятно.
У меня чесался язык попросить ее перестать повторять это, потому что было слишком ясно, что это не так.
– На русском «черножопый» звучит гораздо обиднее, чем на английском. Это слово обычно употребляют применительно к среднеазиатским мусульманам. В духе новой гласности и открытости его стали употреблять и применительно к жителям Северного Кавказа.
– Понимаю.
– Он – совершенно героическая личность, по крайней мере, в глазах Ларри. Лихой, образованный, физически сильный, очень во многом горец и в некотором смысле даже остряк. После ничтожеств, с которыми Ларри приходилось иметь дело последние шестнадцать лет, ЧЧ был для него глотком свежего воздуха.
– Горец?
– Житель гор. Во множественном числе горцы. Он был прекрасным оперативным работником.
– Действительно, – сказала она, проконсультировавшись со своими ладонями.
– Ларри склонен идеализировать людей, – пояснил я. – В этом находит выход его вечная детскость. Когда они его обманывают, никакое ругательство не бывает для них слишком сильным. Но с ЧЧ этого ни разу не случалось.
– Я, видимо, о чем-то ей напомнил.
– А Ларри занимал какую-нибудь позицию по поводу Кавказа? – с неодобрением в голосе спросила она. – Я вспомнила, что нам предстоит связаться с Форин офис[4], так что его точка зрения может быть услышана.
– Он считал, что нам следовало проявить больше интереса к этому региону в последние дни советского режима.
– Больше интереса в каком смысле?
