– Дай напоследок попить! – попросил он.
Я подошел к столу, налил из толстостенного райкомовского графина полстакана воды, сделавшейся от долгого стояния похожей на масло.
– Может, в колодец за свежей сходить?
Он вяло махнул рукой: и такая сойдет.
Я подал ему стакан, он перехватил его дрожащими пальцами, с хлюпом отпил несколько глотков, кадык, словно металлический, шевельнулся над обвисшими складками шеи. Кончив пить, вернул стакан, бессильно откинулся на синюю, в цветочках, подушку.
Дрожащей ладонью Прохор Самсонович пытался на прощание сжать мое запястье, но почти сразу кисть его обмякла, хотя в крупных пальцах оставалось еще столько жара и затаенной силы, что внутри у меня все загорелось, будто я глотнул неразведенного спирта.
– Ну, ступай с богом! – добродушно напутствовал он. – Не забудь прийти на мои похороны.
Я вышел на улицу и, жмурясь от солнца, начал дышать воздухом, пахнущим гниющими на земле яблоками.
По двору бродила Марьяна Прокопьевна. Платок потеряла, седые космы развевал прохладный ветер. Она с кем-то разговаривала, хихикала, прикрывая рот ладонью. Заглянула в сарай, тонким голосом позвала
Игоря обедать.
Завидев меня, хитро улыбнулась, погрозила пальцем:
– Игоряшка тута гдей-то схоронилси! Я его ишшу, а он не отзываетца… – подмигнула красным веселым глазом. – Паровозик: ту-ту! Не мой сынок на рельсы лег, там Прошина кровь, ленинградская.
Я Васе в школе пышку давала, он отказалси:
“Отстань, – говорит, – тетка, я – Ленинград!”
Женщины из ближних домов стояли возле забора, тихо переговаривались, смотрели, кто еще придет к умирающему. Доносились неразборчивые, с насмешливой интонацией голоса: “все там будем от смерти ишшо ни одна сволочь не откупилася!..”
В очистившемся от торфяных дымов небе послышался гул вертолета. Он снизился и летал кругами над усадьбой бывшего Первого. На зеленом фюзеляже был нарисован негр-музыкант с толстыми красными губами, играющий на трубе, рядом профиль человека с серебристым саксофоном, у третьего – золотая гитара. На белых линейках пятнышки нот.
Вертолет дребезжал винтом, кошки испуганно жались к земле, куры с кудахтаньем разлетались в стороны, гуси на пруду кагакали, в садах падали отяжелевшие яблоки.
Вертолет ворочался в синем небе медленно и лениво, покачиваясь с боку на бок, будто не знал, что ему делать, винт его вращался с каждой минутой все бешеней, сталисто блестел, оглашая окрестности жутким свистом. Машина кружила над райцентром, словно бабочка, выбирая место для приземления.
