Путники в ночи - Александр Михайлович Титов

Повесть

– Зачем ты ходишь к этому бывшему Первому?.. – ворчит Лева, навалившись грудью на расшатанный редакционный стол. Мой коллега всегда принимает такую позу, когда пишет сельскохозяйственные обзоры. Он гордится тем, что обладает способностью Цезаря – сочинять статьи и одновременно вести разговор с собеседником. – Это ведь бывший аппаратчик, сталинист…

И вычеркивает длинное и в то же время незаменимое в словаре районного газетчика слово “мероприятие”. Лева пишет очередную статью о проблемах животноводства, дает советы дояркам: “Надо каждый раз перед дойкой подмывать вымя каждой коровы, что положительно сказывается на исходном качестве продукции общественного стада”.

Под “сталинистом” он имеет в виду Прохора Самсоновича Зыкова, работавшего когда-то первым секретарем райкома партии, ныне персонального пенсионера, которого я иногда навещаю на дому.

– А чем занимается его сынок, Вадим? – интересуется мой коллега.

Пожимаю плечами. Этого даже Прохор Самсонович не знает. Вадим в молодости учился в столичном вузе, связался с фарцовщиками, валютчиками, чуть не загремел по статье. Прохор Самсонович, в то время еще первый секретарь райкома, ездил в Москву выручать сына, нашел влиятельных знакомых, отвел Вадима от суда. Парень на время затих, женился, устроился на склад экспедитором…

– Помнишь, у Вадима была любимая песня – “Путники в ночи” в исполнении Синатры?

– Мне тоже она очень нравится, – кивнул я.

“Путников” часто крутили на танцплощадке в качестве медленного танго. Вадим требовал ставить “Путников” без очереди. Иногда, крепко пьяный, он десять раз подряд заказывал эту мелодию, плакал, обнимая шершавый столб, на котором висел репродуктор.

“Сын Первого!.. – показывали пальцами зеваки. Я в то время был подростком, бродил вокруг танцев вместе с другими шалопаями. Обычно мы забавлялись тем, что ловили в пруду лягушек, швыряли ими в танцующих.

Репродуктор в дребезжащем фанерном корпусе ревел над загадочными тенями парка, где под величавую мелодию, посвистывая и похохатывая, разбредалась местная шпана.

Вадим доставал из кармана пачку сигарет с иностранными буквами, угощал приятелей, и, покачиваясь, продолжал слушать “Путников”, отстукивая толстой подошвой ритм. Болталась пестрая, навыпуск, рубашка с изображением игральных карт, узкие, с искрой, брюки отражали огни ламп. На высокомерном бледном лице таяла самодовольная улыбка. Вадим приглаживал пятерней жидкие волосы, теребил вспушенный чуб, называемый “коком”.