– “Как все русские женщины”…
– Да, да! – возвысил свой глуховатый голос Углев. – Поверила пьяному мужчине… поехала… Но самое странное, у нас ничего с ней не было ни в том городе, ни здесь!
Она недоуменно вскинула глазки.
– Что, правда?!
– В том-то и дело. Я, конечно, пригласил жениться… почему она и приехала. Если бы что-то было, она бы подумала: пьяный треп мужчины.
А поскольку ничего не было, она поверила, прикатила. Мне ее жалко.
Но я ее не любил. – Здесь Углев почти не лгал. Не любил, но “было”.
– Ты вообще тогда никого не любил? – уточнила жена. – Скажи мне сейчас!
– Никого! – все же солгал он. Эммой-то Дуловой был увлечен. – И тут встретилась ты, – и, глядя в глаза жене, не давая ей опустить их, он стал говорить и говорить, чтобы она поверила, что любовь пришла с самого начала: – Я тебя впервые в учительской увидел, перед зеркалом. Я вошел – ты не заметила… губы намазала и – стерла тыльной стороной ладони. И рукой тряхнула, мол, к черту. И я подумал: эге.
– “Эге, – сказали мы с Петром Иванычем…” – пропела чуть польщенная Маша.
– “Эге, – сказали мы с Петром Иванычем…” – Он резко поднялся, обошел столик и обнял ее. И поцеловал в мягкие, навсегда милые ему губы Маши.
И ушел потом в большую комнату, сел привычно у темного окна, возле невключенного телевизора. Раньше он здесь, прямо в квартире, курил, а теперь позволяет себе лишь на даче. Да и там, выкуришь сигаретку, а потом будто проволочка какая-то раскаляется под сердцем… Не пора ли, Валентин, на покой? Ты уже пенсионер, тебе зачли и стаж, и географический пояс, и отдаленность. А что, собственно, делать на пенсии? Вон Кузьма Иванович снова работать намеревается… вышел из больницы, собрал учителей железнодорожной школы – будут внедрять передовые технологии в свете реформы образования. Старый друг и старый вражина! Зачем?! Порушишь и то, что было добрым…
Осень
И пришел сентябрь, и хлынули дожди, серые и холодные, на дачу ходить не было времени, работа в школе отнимала все силы. Уволились три старухи, молодые в школу не просятся, Углеву, как в прежние времена, пришлось преподавать в восьмых классах физику, и жена его Мария вновь вернулась учить детей истории.
И скандалы, скандалы… Дулова, изрядно растолстевшая за последние годы, но все еще с детским выражением лица, обиженно заявила на педсовете, что некий Витя, девятиклассник, ей интимно подмигивает.
Родители Вити поклялись, что у него тик.
– Но почему же он не подмигивает другим учителям? – кричала Эмма.
