Главное – начинаю есть и потею, в полушубке-то. Но снять теперь – тоже неловко. Обливаясь потом, быстрее ем, чтоб с неловкой этой ситуацией покончить, а от спешки потею еще сильней, пот капает в плошку! Но полушубок, с отчаянием понимаю, еще и потому нельзя снять, что рубаха рваная – совсем застыжусь!
Отец умолкает, уносясь чувствами туда. Да и я тоже. Он, наверное, единственный человек, который помнит то время. Понимаю – это ж колоссальное счастье для меня, что я это слышу.
– А что ели – не помнишь? – с надеждой спрашиваю я.
– Почему ж? Помню! – бодро отвечает он. – Кулагу ели.
– Что это?
– А? – снова, подняв брови, смотрит соколом, гордясь с полным основанием, что такое помнит. Может, он один только это уже и знает?
– Кулага? Ну, это… мука с солодом. Такая кашица. С фруктовыми какими-то добавками – яблоки, кажется! – не вникая уже в мелочи, чуть свысока произносит он.
Бежать записывать? А куда? Я-то уже не пишу.
Все же – к нашим дням надо вернуться.
– Отец! – решительно произношу я. -…Скоро Нонна может вернуться.
– Нонна? – Он удивленно поднимает мохнатую бровь. Забыл, видимо?
Кулагу помнит – а Нонну забыл? – И что? – спокойно интересуется он.
Да. Особого энтузиазма не высказал. Хотя знаю, что дружат они за моей спиной, иногда нарушая мои заветы. Забыл? “И что?”
– Так вот…
Не хотел об этом говорить… Решил так: если он по дороге на завтрак уберет кальсоны свои с батареи в сундук, возникать не буду! Но он даже не глянул туда, прошествовал величественно! И так, видимо, будет. Втемяшить что-либо трудно уже ему. С огромным трудом втемяшил, чтоб старое свое белье после ванной клал на батарею, сушил, а то он раньше прямо мокрое клал в грязный сундук. Это – удача. Но дальше не пошло. Чтобы с батареи снести в сундук – это его уже не заставить. Так что, похоже, правильней мне – жалеть, что начал его воспитание. Так поздно.
– Отец! – все-таки говорю. – Сколько можно тебя просить, чтоб ты кальсоны свои убирал с батареи? Неприятно. Особенно женщине. Понимаешь?
– Они еще не высохли! – яростный взгляд.
– Да ты даже не прикоснулся к ним, когда шел!
– Нет, прикасался! Когда ты дрых еще без задних ног!
Пошла драка! Тут уж не до гармонии – только успевай!
– Ну если ты встаешь так рано… – нанес ему меткий удар, – то тогда будь любезен выливать банку с мочой, пока никто не видит этого!
– Не хочу вас будить! – ответил яростно. – Потом… и другие соображения есть, чисто физиологические!
– Тебе трудно лишний раз пройти до уборной?
