– Кончилась? Жалко. А ты что ж не ешь?
– Не хочу! – она ответила мрачно.
Если это отравление – то слишком грубо обставленное. Впрочем, тонкости давно уже не волнуют ее.
Отец еще посидел, тронул своей большой ладонью чайник, убедился, что он холоден как лед, и поднялся.
– Спасибо, Нонна, тебе! Будь здорова! – произнес он с едва заметной иронией.
– И тебе на здоровье! – с насмешкой более заметной отвечала она.
Когда-то этот ритуал держал нас так же, как “доброе утро” перед завтраком. Теперь все вкус отравы приобрело, как та долма, что я только что докушал. Батя хоть жизнь свою сберег, а я для сохранения мира в семье своей рискую, получив лишь насмешку бати и презрение жены.
Посидел, лучезарно улыбаясь. Нонна мрачные, нетерпеливые взгляды кидала – мешал я, видимо, тут какой-то созидательной деятельности!
– Ну, спасибо тебе! – Я наконец поднялся.
Ирония непрочитанной осталась – какие-то другие эмоции вызвал. Ушел.
За письменным столом сразу почуял легкое недомогание: по животу волны шли, снизу вверх, заканчиваясь во рту, где я гигантским усилием их тормозил. Они могли и подальше заканчиваться – в унитазе или, например, на полу, но я их удерживал, нанося, видимо, здоровью непоправимый вред. Организм хочет от чего-то избавиться, а я не даю: звуки рвоты, мне кажется, могут нарушить наш хрупкий покой! Потом появилось какое-то странное восприятие всего, словно я на все это, в том числе на себя, откуда-то издалеча, чуть не из космоса смотрю.
Знакомое ощущение, еще с детства: такое было, когда я скарлатиной начал заболевать, едва не сведшей меня, кстати, в могилу. Пора?
Тогда были вызваны врачи, что сейчас, я чувствую, неуместно. Зато – мгновенное решение всех проблем! Моих, во всяком случае. А они пусть свои решают.
Я, казалось мне, далеко улетел. Комната уже каким-то далеким воспоминанием казалась. И вдруг телефон зазвонил – далеко, глухо. Не может быть, что это меня! Такого давно уже в этой комнате нету. Но кто-то звонит и звонит. Все еще пытается дозвониться. Видно, любит меня. До трубки дотянулся. Рука моя страшно длинной показалась.
Потом долго – наверное, час – трубку нес к своему уху. Точнее – к тому облаку, что осталось от моей головы.
– Алло! – Слово это, оказывается, помнил.
– Ты там спишь, что ли? – голос Кузи.
Ага, сплю. Вечным сном. Но – пришлось возвращаться. Вспомнил дальним краем сознания, что Кузя просто так не звонит. Слово его теперь – на вес валюты. Стоит реинкарнироваться.
