– Моя шкура – вот эта, – указывает она в гардеробе на длинную норку с голубоватым оттенком. И сумка у нее, оказывается, из такого же точно меха. Ну, это уж блажь… Дурят богатенькие.
Подавая манто, я случайно касаюсь ее наэлектризованных плеч. Ты что делаешь, Петя? Забыл шахматное правило “тронул – ходи”?
И вот мы снова движемся по нашим неизменным линиям – от Малого проспекта к Среднему, от Среднего к Большому. Всходим на мост
Лейтенанта Шмидта, где обычно Катя начинала делиться своей девичьей дурью, такой смешной, трогательной, порой рискованной и выходящей за рамки приличий… Выберется ли и теперь ее душа из дорогостоящей шкуры?
– А помните, Юрий Николаевич, как мы с вами пиво пили на
Конногвардейском бульваре, на скамейке? Жара была страшенная. Я тогда сушкой подавилась, закашлялась, и вы меня по спине хлопнули. А потом по этому же месту так нежно меня погладили…
Нет. Но делаю вид, что помню. У меня самого с Катей больше не летние, а осенне-весенние, демисезонные воспоминания связаны. Как мы по желтым листьям шагали. Как через лужи помогал ей перешагивать-перепрыгивать. Как пьянил нас запах талого снега.
– Да, – она продолжает. – Я надеялась, что за этим какие-нибудь еще жесты последуют, но вы меня проводили до моего дома на Вознесенском и у дверей совершенно официально распрощались. У себя в комнате, снимая прилипшую к спине майку, я оглянулась в большое зеркало старого бабушкиного гардероба: нет ли там следа от вашей ладони.
Конечно, не было. И я, помню, тогда в ванную не пошла, залегла спать грязная, чтобы новое состояние как-то зафиксировать.
А когда замуж вышла, долгое время не могла почувствовать себя женщиной в полной мере. Не удавалось расковаться. И вот однажды ночью, когда муж ко мне приблизился, я вдруг вспомнила все это: пиво
“Невское”, скамейку, вашу ладонь на спине… Кое-что моя фантазия, конечно, дорисовала: в полусне мне привиделось, что вы меня в спину целуете, плотно прижавшись сзади. И тут блаженство пролилось на меня теплым дождем. Так что у меня с вами была гораздо большая близость, чем вы можете предположить…
Мы уже прошли Поцелуев мост и сворачиваем на Декабристов. До
Вознесенского проспекта – минут десять. Опять обидеть женщину официальным прощанием? Призрак страсти, невидимкой шагающий между нами, засуетился, и Катя отвечает – не то ему, не то мне:
– Я не там теперь живу. Родители в отъезде, и я должна сегодня весь их ботанический сад полить: юкку, кактусы и прочее. А потом уже домой: через два часа мне Ваську кормить.
