Поезд прибыл на “Санкт-Петербург – Главный” с опозданием на три часа. Из общего вагона номер шесть на перрон вышла неброско одетая девочка с кожаной сумочкой через плечо. Под раскрытым зонтиком она прошла по перрону и через здание вокзала вышла на Невский проспект, где нырнула в метро.
Через некоторое время девочку можно было заметить у четырехэтажного шлакоблочного дома постройки “еще при Сталине”, и вскоре резкая трель дверного звонка засвидетельствовала прибытие девочки на третий этаж, в квартиру номер восемь.
Дверь отперли. Маленькая татарка с седыми распущенными волосами близоруко вглядывалась в темноту лестничной площадки, включила свет в коридоре и наконец узрела свою визави.
– Здравствуйте, Джамиля Хусаиновна, – поздоровалась девочка.
– Ты? – Джамиля Хусаиновна с удивлением и нескрываемой неприязнью оглядела невестку, стоящую на лестничной площадке. – Входи…
Гера переступила невысокий порог и очутилась в вечно не прибранной квартире. Она бывала здесь пару раз вместе с мужем, еще пару раз одна, когда готовила Джамбула к вступительным экзаменам.
– Джамиля Хусаиновна… – начала она.
– На наследство не рассчитывай! – жестко прервала ее мать Мусы. -
У меня еще сын есть.
– Джамбул здесь? – в голосе Геры звучала неподдельная радость.
– А что, ты сейчас за него замуж пойдешь? Нечего тебе тут, давай-ка… – И она неловко стала подталкивать Геру к выходу.
Гера заметила, что из большой комнаты робко выглядывает сам Джамбул.
В лице его читались испуг и сожаление. Сожаление о том, что было.
И Гера поняла, как Джамбул оказался в Перми. Просто он все время был с ней, пока из нее хлестали околоплодные воды. Возможно, он как-то пытался спасти ее, ведь он любил… Он так тепло говорил ей о том, что любит, когда она сидела у него на коленях. Наверное, он был и там, на берегу, когда Гера одним только взглядом заставила исчезнуть тысячную толпу. Он увидел, что она живет на пике прекрасного чувства, что до нее очень высоко, а все вокруг для нее – муравьи, копошащиеся там, внизу. И Джамбул испугался.
– Нет, я только… Вам что, Джамбул что-то рассказывал? – Гера смотрела туда, откуда только что выглядывал ее возлюбленный.
– Убирайся, я сказала! Одного сожрала, другого не дам.
Девочка заплакала. В самой ее сердцевине, там, где сейчас зарождалась новая жизнь, заклокотала ярость.
Над головой Джамили Хусаиновны лопнула лампочка. Она выругалась по-татарски.
Гера поправила на плече сумочку и покинула дом покойного мужа навсегда.
