Типично русская разновидность – непорядочный демократ.
– Плевала я на вас! – крикнула вдруг пепельная, подступила к Артуру
Слепнину. – Сто тринадцатая, говоришь? Ты у меня, может, пятисотый, я таких вообще не считаю. (Павлинов подумал, что он – точно не в счет.) Только путаетесь под ногами! – Выхватила из сумочки фотографию. – Полюбуйтесь! Мы назвали это “Второе рождение”.
Картинка пошла по рукам. Павлинов всмотрелся: полупьяный мужик, с волосатой грудью, проползает на четвереньках между ног обнаженной женщины, смеется, довольное лицо в шкиперской бородке. Рядом маячит
Вовчик.
– Не могу молчать! – возгласил Павлинов, вытянул руку с пустым бокалом в сторону Артура Слепнина. – Дарю четыре строки!
“Продемонстрирую, не струшу – свою я выставить готов демократическую душу – на четвереньках, без штанов!”
Хохот покрыл последние слова. “Спиши слова!” – крикнул кто-то.
– Вы же старый человек! – вскинулся вдруг Вовчик. – Перестаньте паясничать! Жертвует, видите ли, нам свой талант! И историю он знает, и писателей цитирует. Куплетами сыплет налево и направо!
– Не всем же показывать голый, незащищенный зад, – небрежно огорчился Павлинов.
– Но я-то ведь для вас старался! Вы же свои двадцать очков, что можете дать любому, утаили!
Все сперва притихла, потом громыхнули смехом.
– Не могу, Вовчик, не могу! – стонала, прикрыв металлические зубы,
Евка.
Тот недоуменно переводил глаза с одной смеявшейся рожи на другую.
– Убью! – рванулся к Павлинову.
– Хотел бы посмотреть, как это у тебя получится, – спокойно обернулся Павлинов к Вовчику. Тот схватил его за отвороты пиджака, ударил коленкой в пах. Павлинов стал медленно оседать. “За дело получил”, – мелькнула мысль. Словно бы услышал сквозь запотевшее стекло: “И кому какое дело – кто играет, чья гармонь?”
– Что ты наделал, негодяй? – кинулась на хахаля Евка (укрывался от ее кулачков, хватая за руки). – Я же сказала – нет! Ты решил по-другому, сквалыжный неудачник! Девуня! Не будет тебе ничего от меня!
Павлинов тем временем пришел в себя. Выпрямился, одним прыжком подскочил к Вовчику. Схватил за грудки, ударил головой по зубам.
Мощным, резким движением швырнул, как куль, в угол, прыгнул следом.
Навалился, сомкнул пальцы у него на горле.
Ударял Вовчика головой о паркет. Его еле оттащили. Вовчик полежал на полу, не решаясь подняться. Потом его увел Артур Слепнин
– Больно тебе? Сильно ударил? – Евка стояла на коленях возле дивана, на котором лежал Павлинов. Молчал, зубы выбивали дистоническую дробь. – Скажи что-нибудь, Костик! Не молчи – легче будет.
