– Вот-вот, на новом принципе, – подхватила Зарика. – И я хочу найти такой новый принцип. По-моему, микробиология слишком долго топчется на одном месте.
…Вскоре наступил давно ожидаемый и все равно неожиданный час прощания с клиникой невесомости. Зарика и Борца обошли почти пустые палаты, попрощались с теми, кто еще оставался здесь. Затем пошли в шлюзовую камеру, ожидая прибытия автолета.
– Вернулась я на Землю, а так и не знаю, чем она живет, – пожаловалась Зарика. – Что волнует вас, людей двадцать второго века? Что тревожит?
– Не «вас», а «нас», – поправил Борца.
– Тем более.
– Надо поездить по планете.
– Сама знаю, что надо, – сказала Зарика. – Времени нет. Хочу сразу на биостанцию.
Борца задумался.
– Ты любишь театр? – неожиданно спросил он.
– Театр? Помню. Любила. Я ходила в театр маленькой девочкой… А разве есть у вас театр?
– Странный вопрос.
– Когда «Альберт» улетал, говорили: искусство театра отмирает.
Борца улыбнулся.
– Эти разговоры ведутся сотни лет, еще со времен Шекспира, – сказал он,
– а театр продолжает здравствовать. Вот что: я поведу тебя в театр, и ты узнаешь, чем живет Земля.
…Еще издали, из кабины автолета, Зарика разглядела белоснежный купол, как бы свободно парящий в воздухе, и догадалась, что это и есть политеатр. Политеатр… Словечко было непривычное и отпугивало своей новизной.
Автомат у входа протянул им два жетона, и они прошли на свои места. Внимание Зарики привлекли кресла – массивные, они в то же время легко могли вращаться на шарнирах. Садясь в кресло, зритель пристегивался к нему с помощью специального пояса. «Словно в автолете», – подумала Зарика. Арена, расположенная внизу, напомнила Зарике стадион. Необычайно рельефным было освещение, но Зарика, сколько ни вертела голову, нигде не могла обнаружить ни одной лампы.
Купол стал меркнуть, и все погрузилось во тьму.
Над самым ухом Зарики послышался шепот.
«Ты увидишь сейчас подлинную историю, происшедшую на Земле, – говорил голос. – Ты увидишь людей, твоих братьев и сестер. Ты увидишь любовь, которая дает людям крылья…»
Шепот потонул в нарастающей мелодии. Зарика не могла отделаться от ощущения, что волны музыки звучат лишь для нее одной.
…А на сцене жизнь шла своим чередом. Старая, как мир, история захватила Зарику. Она даже не вникала особо в сюжет, следя за развитием характеров. Особо увлек ее танец, который исполняла женщина. Каждый поворот, каждый шаг ее с изумительной точностью гармонировали с музыкой.
