Пламя стояло так весело и высоко, что фигуры тех двоих, что находились внутри, казалось, плыли и плясали вместе с его языками. С трудом можно было разобрать, что там происходило, но Филиппу это и так было ведомо, ибо не в первый раз приходил он в этот зал Воином-Очистителем. Все то, что там происходило сейчас, его не касалось. Он снова закрыл глаза и не видел, как теснимый облаченным в латы и вооруженным ритуальным оружием Воином, человек с криком ужаса сорвался наконец в широкую яму в центре залы. Он только слышал, как под сводами раздался рев нескольких десятков глоток. Бог принял жертву. Филипп не видел, как тотчас же опало пламя, и первый из Очистителей вышел из круга. Он лишь ждал своей очереди, и приятное возбуждение терзало его грудь. Еще дважды слышал он радостный рев, прежде чем брат-распорядитель прошептал на ухо два заветных слова.
Ему была оказана большая честь, сегодня он замыкал Магический круг. Сегодня впервые. Хотя если ему отведут место в высшем кругу Посвященных, то последний раз суждено ему войти в огненный круг Очистителем душ. Оружие вложили в его руку, и он прошествовал в западный сектор, что еще не видел своей сегодняшней жертвы. Теперь он был спокоен, и Голос звучал очень отчетливо, только Слова не были знакомы ему. Голова разламывалась от боли, но эта боль почти не мешала, она словно существовала где-то рядом, в Филиппе, но не в Асассене. Глаза видели все происходящее немного нечетко, но так часто бывало с ним. Это также не должно было помешать. Жертву тащили сразу трое. Она разительно отличалась от прошлой. По странной иронии судьбы, в прошлый раз ему достался священник, который все ползал по каменному полу пещеры с перекошенным от ужаса лицом и смешно цеплялся за свой молитвенник, который ему зачем-то оставили. Этот же мужчина был немалого роста и крепкого телосложения и сопротивлялся так яростно, словно и не сидел несколько дней в подземелье без пищи, чтобы очиститься перед обрядом. Упав от толчка в спину, он вскочил и собрался было отбежать в сторону, но стена огня тут же отделила его и Филиппа от всех. Кроме Бога. Он вскочил, чтобы дорого продать свою жизнь, еще не понимая, что ему оказана большая честь. Ведь жертва не выбирается случайно среди недостойных, на нее падает Божий взор и находит этого избранного. Иначе его смерть будет напрасной.
Филипп приблизился, и человек отбежал в сторону, но пространство для маневра было невелико, и расстояние между ними, несмотря на немалую ловкость жертвы, быстро сократилось. «Гийом? — отметила часть сознания Филиппа с некоторым неудовольствием. — Он все-таки сунул свой любопытный нос куда не просят… А я просил дядю проследить… Будто чувствовал». Мысли проносились внутри обрывками, они нарушали спокойствие, и Голос слабел. И легкое сожаление о Гийоме, что один был верен ему все эти годы, тоже затемняло суть происходящего. А Гийом метался туда-сюда с неиссякаемой прытью, еще бы, ведь он приехал только сегодня и не был очищен, как положено. Время шло, и Филипп начал сердиться. Он представил, что все его движения подобны молнии, и кинулся на Гийома. И в этот момент поведение бывшего камердинера Филиппа изменилось. Теперь он явно понял, что ему суждено умереть, но был человеком бывалым, даже отпетым, случалось ему и воевать, и смотреть в лицо тому, что люди называют смертью. И он сам кинулся на обидчика, готовясь дорого продать свою жизнь.
